— Хватит, доктор! — бросил он резко. — Порезвились — и будет!
Доктор только скривился, словно у него от слов Аллейна заболел зуб.
— Вы разыгрываете какой-то спектакль, доктор, — продолжал Аллейн. — Но ваша игра, простите за отзыв, совершенно неубедительна… Я точно знаю, что Беннингтона ударили в скулу. Я точно знаю, когда это произошло. Я также знаю, что кровоподтек был тщательно закамуфлирован толстым слоем пудры. Я прошу вас пройти со мной и понаблюдать, как я буду снимать сейчас эту пудру. Где ваш пиджак?
— Подайте мантию мою, подайте мне корону! Душа предчувствием полна, безумной жаждой трона… — запел Резерфорд, почесывая под рубашкой свой огромный живот.
Фокс вышел и вскоре вернулся с пиджаком доктора.
— В карманах ничего нет, сэр, — мрачно сообщил он Аллейну.
Аллейн кивнул, принял пиджак и передал его Резерфорду. В молчании они все втроем проследовали в подвал, где находилось тело Беннингтона.
За эти несколько часов с момента смерти труп успел заметно окоченеть. На лице актера даже под грубым гримом можно было увидеть выражение причастности к некоей высшей тайне, которое часто встречается у покойников… Аллейн принялся скребком снимать грим с правой щеки и складывать на картонку. Движения его напоминали работу художника у мольберта…
— Ну вот, взгляните, — сказал Аллейн, отходя в сторонку.
Резерфорд поглядел.
— Да, удар мастерский, если это только был удар… Так кто же его так разукрасил?
Аллейн молчал.
— Но мысль о том, что от этого удара Беннингтон мог отбросить коньки или получить сотрясение мозга, просто нелепа, — продолжал доктор. — Ведь вы же сами сказали, что между маленьким сеансом бокса и смертью прошло какое-то время? Нет, невозможно, невозможно.
Фокс подал Аллейну полотенце, и тот стал оттирать со щеки покойного последние следы грима.
— Ну зачем вы меня маринуете здесь? — взвыл Резерфорд. — Хотели услышать мое мнение — получили.
Аллейн спокойно поглядел на него.
— Вы полагаете, его жена захочет взглянуть на него?
— Не думаю. Однако она, вероятно, решит, что обязана это сделать. Ну ладно, у всех свои прибамбасы. Я на ее месте не стал бы расстраиваться из-за такого музейного уродца… Почему бы вам попросту не отпустить ее домой? И меня заодно? Мне безумно надоела компания Бена, даже когда он так чертовски молчалив…
— Подождите немного — на сцене, со всеми, или в конторе. Контора, по-моему, открыта…
— А могу я получить назад свой табачок? — с неожиданно заискивающей интонацией спросил Резерфорд, словно мальчишка, выпрашивающий у отца леденцы.
— Думаю, да, — кивнул Аллейн. — Фокс, передайте доктору его табакерку — у вас ведь остается для анализа тот рассыпанный табак?
Фокс кивнул и протянул Резерфорду коробочку. Доктор сунул ее в карман и пошел к двери с несколько несвойственной ему неуверенностью. Там он обернулся.
— Послушайте, Аллейн, а если я скажу вам, что это я врезал Бену по харе, что тогда?
— Да ничего, — холодно улыбнулся Аллейн, пожимая плечами. — Я ведь не обязан всему верить.
Глава 10
Подведение итогов
Аллейн нашел Элен Гамильтон в ее гримерной. Обстановка там была весьма экзотической. Везде стояли цветы. От их густого запаха, смешанного с табачным дымом и ароматом духов, было тяжело дышать. Элен сидела в глубоком кресле спиной к двери и курила, но как только Аллейн показался в дверях, она, не поворачивая головы, сказала: «Входите, суперинтендент!» таким нежным и приветливым голосом, словно принимать у себя полицейских следователей было ее любимым занятием с раннего детства.
Но, присев напротив нее, Аллейн про себя удивился, как страшно изменилось ее потемневшее от усталости лицо…
Словно прочитав его мысли, Элен прикрыла ладонью глаза и негромко вздохнула:
— Ночь была не из легких, мистер Аллейн…
— Надеюсь, по крайней мере для вас все скоро закончится, — заверил ее Аллейн. — Я пришел к вам сообщить, что мы готовимся забрать тело.
— То есть… Что от меня требуется? Мне, наверное, надо… Надо взглянуть на него?
— Только если вы пожелаете. Лично я не вижу в этом… гм!.. настоятельной необходимости.
— Я не хочу… — покачала головой Элен. — Не люблю притворяться. Я не чувствую особого горя. И не люблю смотреть на покойников. Это зрелище меня только испугает.
Суперинтендент вышел в коридор, где ждали его распоряжений Фокс и сержант Джибсон. Аллейн отрицательно помотал головой, полицейские развернулись и потопали по направлению к подвалу.
Аллейн вернулся к мисс Гамильтон. Она подняла на инспектора усталые глаза:
— Что-нибудь еще?
— Да, буквально пара вопросов. Вы знаете или, может, слышали о человеке по имени Отто Брод?
Элен удивилась.
— Что за странный вопрос! — воскликнула она. — Отто Брод? Ну конечно! Он интеллектуал, писатель, только вот не помню, чех или австриец… Мы встречались с ним во время нашего турне по Европе. Он накатал какую-то пьеску и дал моему мужу прочесть… Хотел знать его мнение. Но знания немецкого у Бена хватало только на то, чтобы заказать двойную порцию шнапса в кафе, но не читать пьесы. И поэтому Брод, собственно, просил Бена найти в Англии кого-нибудь, хорошо знающего немецкий, и попросить оценить его опус. Бен обещал. Но поскольку он не имел вредной привычки держать свое слово, думаю, пьеса все еще не прочитана…
— А вы не в курсе, они переписывались?
— Вы знаете, странное дело, но всего несколько дней назад Бен сказал мне, что получил письмо от Брода. Наверное, бедняжка Брод время от времени спрашивал насчет своей злополучной пьесы, но я не уверена, что Бен ему отвечал… — Элен прижала ладони к вискам, чуть морщась от боли. — Если хотите увидеть это письмо, оно у него в кармане.
— То есть? — переспросил Аллейн. — В пиджаке или в плаще?
— В пиджаке. Он вечно прихватывал мой портсигар вместо своего и перед самым отъездом в театр вернул мне портсигар, и в том же кармане у него было письмо. Он его вынул вместе с портсигаром. Бен пришел в страшное возбуждение от этого письма…
— Что именно он говорил? — спросил Аллейн.
Тут было что-то неладное. Слова Элен совпадали с показаниями Мартины — та тоже заметила особое отношение Беннингтона к письму Брода…
— Бен так обращался с конвертом, словно это была драгоценность. Или козырной туз. Он радовался письму как-то очень неприятно, недобро… Не могу объяснить точно, потому что не знаю, в чем тут дело… Одним слоном, я взяла свой портсигар, а письмо он засунул обратно в карман пиджака.
— А вам не показалось, что этот козырь был припасен против кого-нибудь конкретно?
— Ну, пожалуй, могло быть и так. Вполне.
— А у вас нет соображений, против кого?
Элен снова обхватила виски и наклонилась вперед в кресле.
— Ну, это могла быть я. Или Адам. В принципе Бен мог угрожать нам обоим. Во всяком случае, его слова прозвучали зловеще… — Она пристально посмотрела на Аллейна. — Но ведь у меня и у Адама есть алиби, не так ли? Если это, конечно, было убийство…
— У вас, мисс Гамильтон, алиби есть, — со значением ответил Аллейн, и лицо у Элен дрогнуло. — А
