В этом холокост и был уникален — в Европе. Но история западной экспансии в другие части света показывает много примеров полного уничтожения целых народов.
В желудке раздувается огромный кровянистый пузырь. Весь живот полон чёрной крови.
И вот, как чернеет ноготь на пальце стопы и отпадает, когда под ним сгущается кровь, — точно так же чернеет и отпадает моё тело.
Всё, что остаётся, — кровь, пульсирующая под собственной оболочкой, тонкой и мерцающей, как мыльный пузырь.
Огромная капля чёрной крови, ещё мгновение удерживаемая поверхностным натяжением, — это и есть я, прежде чем я взрываюсь.
«Многие из наиболее отвратительных действий нацистов (в особенности уничтожение евреев)… не были напрямую связаны с империалистическими пунктами нацистской программы», — пишет Вудрофф Д. Смит в «Идеологических истоках нацистского империализма».
Смит — большой специалист в этой области, но, по моему мнению, он ошибается. Империалистическая экспансия предоставила нацистам: 1) практическую возможность и 2) экономические причины для уничтожения евреев; 3) теоретические рамки проекта уничтожения, теория «жизненного пространства» относятся к империалистической традиции. К этой же традиции принадлежит и 4) исторический предшественник уничтожения евреев: геноцид в колониях.
Когда начались массовые убийства евреев, в Германии их оставалось лишь четверть миллиона. Остальные уехали или были изгнаны. Многочисленное еврейское население жило в Польше (1,8 миллиона) и в России (5 миллионов). Возможность полного их истребления предоставлялась Гитлеру только после нападения и захвата этих территорий.
Убийство евреев не было основным намерением этих завоеваний, точно так же, как американцы продвигались на запад не затем, чтобы перебить всех индейцев. Их намерением было расширить немецкое Lebensraum. Русские евреи жили как раз в тех районах, на которые нацелился Гитлер, составляя там 10 процентов от всего населения и до 40 процентов — от городского.
Для истинных нацистов истребление евреев означало выполнение центрального пункта программы партии. Для менее истинных это было практическим способом уменьшить потребление продовольствия и освободить место для будущих немецких поселенцев. Немецкие бюрократы говорили о «деевреизации» (Entjudung) как об избавлении от «лишних ртов» (uberzahligen Essern) и, таким образом, о создании «баланса между населением и запасами продовольствия».
В течение всей его политической карьеры Гитлером руководил фанатичный антисемитизм, коренящийся в более чем тысячелетней традиции и не раз приводивший к убийству и даже массовому истреблению евреев. Но шаг от массового истребления к геноциду был сделан лишь тогда, когда традиция антисемитизма встретилась с традицией геноцида, возникшей во время европейской экспансии в Америку, Австралию, Африку и Азию.
Согласно теории «жизненного пространства», евреи были безземельным народом, как низкорослые охотники Центральной Африки. Они относились к ещё более низкой расе, чем русские и поляки, к расе, которая не может предъявить никаких прав на жизнь. И тогда лишь естественно, что подобные низшие расы (не важно, как они называются — тасманийцы, индейцы или евреи), подлежат уничтожению, если оказываются на пути. Другие ведущие западные народы поступали точно так же.
Нацисты навесили евреям звёзды на пальто, собрали их в «резервации» — точно так же, как когда-то собирали индейцев, хереро, бушменов, амандабеле и всех прочих «детей звёзд». Они сами умирали, когда им прекращали давать пищу. Ведь то, что люди низшей ступени развития умирают при контакте с высококультурными народами, всегда составляло печальное правило. Если они умирали недостаточно быстро, надо было из милосердия прекратить их страдания. Они же всё равно должны были умереть.
Аушвиц был лишь современным промышленным применением политики уничтожения, на которой давно уже покоилось европейское мировое господство.
В Зиндер
Убийство евреев, как и любое другое событие, сколь бы уникальным оно ни было, надо рассматривать в историческом контексте.
Арно Дж. Майер в своей противоречивой книге «Почему не сокрылись небеса? «Окончательное решение» в истории»» возвращается далеко назад, к ужасам Тридцатилетней войны, к штурму Магдебурга 10 мая 1631 года, когда было убито тридцать тысяч мужчин, женщин и детей, и даже ещё дальше — к массовому истреблению крестоносцами тысячи ста невинных жителей Майнца в 1096-м году, — чтобы найти параллели к массовому убийству евреев во время Второй Мировой войны.[93]
С другой же стороны, в книге нет даже упоминания о европейской работорговле, которая насильственно перевезла с континента на континент пятнадцать миллионов «негров» и, возможно, истребила столько же. Нет там никакого упоминания и о европейских колониальных войнах и карательных экспедициях 1880-х и 1900-х годов. Если бы Майер бросил взгляд в этом направлении, он нашёл бы здесь столько примеров зверского истребления, основанного на явно расистских убеждениях, что Тридцатилетняя война и крестоносцы показались бы ему тогда неоправданно далёкими.
В моём путешествии через Сахару я побывал в двух «Майнцах».
Один называется Заатча, там в 1849 году французами было истреблено поголовно всё население. Другой — Лагуат, там декабря 1852 года после штурма была уничтожена уцелевшая треть населения, в основном женщины и дети. В одном колодце было найдено 256 трупов, трупы животных никто не считал.
Вот так обращались с низшими расами. Говорить об этом не считалось хорошим тоном, но и скрывать тут было нечего. Это была принятая практика.
Хоть какие-то дебаты по этому поводу начинались лишь в редких случаях — например, после событий, имевших место, когда Джозеф Конрад писал «Сердце тьмы», а центральноафриканская экспедиция была уже на пути в Зиндер.
Автобус на Зиндер выезжает в 7:30. на рассвете я нахожу человека с тачкой и прошу его помочь мне с компьютером и чемоданом. Это холодное и ветреное утро, несколько костров мерцают возле палаток через дорогу, ещё горят несколько тусклых ламп, приглушаемых светом зари.
Через полчаса появляется водитель и начинает мыть окна в большом белом грузовике «рено», переоборудованном в автобус. По бокам машины надпись огромными красными буквами: Societe Nationale de Transport Nigerienne.
Начинают собираться торговцы сигаретами и леденцами. Дрожащий человек продаёт красные орехи, которые лежат у него очищенными, неприлично обнажёнными на подносе. Ярко-жёлтая детская шапочка обрамляет антрацитово-чёрное лицо.
В половине девятого пассажиров вызывают по пассажирскому списку и каждому дают кусочек бумаги, который после ещё одной переклички обменивается на билет, уже позавчера зарезервированный и оплаченный.
Человек стоит на бочке и бросает багаж водителю, который закидывает его на крышу автобуса. После этого станционный смотритель заходит в автобус и, стоя внутри, откуда его очень трудно расслышать, начинает третью и окончательную перекличку. Я пропускаю своё имя и таким образом теряю заранее зарезервированное место впереди. Остаются только задние места.
Я всё ещё могу передумать. Я всё ещё могу спрыгнуть. Здесь, сидя сзади, мне ни за что уже не справиться с тряской. А когда мы окажемся в пустыне, возврата не будет. Придётся ехать и ехать, восемь
