Джилли. Она проводила взглядом обоих и жестом пригласила Скотта сесть в кресло возле письменного стола. Он устроился поудобнее, открыл дипломат и начал доставать оттуда папки с именами на обложках: Уэллес-Сомерсет Маргарет, Армстронг Дана, Дувенскилл и еще одну, совсем новенькую папку с фамилией Фоулер. Скотт Ханна был партнером фирмы 'Люк, Смит и Дженкинс', поверенным небольшой группы обеспеченных семей на северо-востоке страны. Незадолго до смерти Маргарет Уэллес Скотту предложили заменить проницательного, неприветливого партнера, который отошел от дел после почти тридцати лет консультирования Маргарет по финансовым вопросам. Маргарет сразу оценила молодого человека, а теперь и Дана смотрела на него с уважением и благодарностью, оценив его профессионализм при оформлении наследования имущества Маргарет Уэллес. У него было приятное лицо и волосы песочного цвета.
— Сколько вашим детям сейчас? — спросила Дана, желая узнать побольше об этом человеке.
Удовольствие засветилось в его глазах, и он ответил:
— Пять и семь. Оба мальчики. — Скотт заразительно засмеялся. — Мы с женой поздно начали. Мне уже больше сорока, а мы ждем третьего следующей осенью.
— Вам везет. Мне хотелось бы завести еще одного ребенка, — в ответ усмехнулась Дана. — Но я не могу спокойно даже подумать о перспективе еще раз выйти замуж, и это затрудняет ситуацию.
— Вы всегда можете усыновить ребенка. — Скотт откинулся назад в кресле, видно было, что он не против поболтать, а потом заняться делами. — Я знаю довольно много людей, которые усыновили вьетнамских сирот, и у них замечательно идут дела. Если вы серьезно, то подумайте над этим. Возможно, я смогу вам помочь, если решитесь.
— Ой, надо сначала, чтобы этот вышел из пеленок. — Дана потянулась к китайскому кофейнику, стоявшему на подносе на маленьком круглом столе красного дерева рядом с письменным столом, и налила по чашке дымящегося кофе, пододвинув к Скотту графинчик со сливками и сахарницу. Солнечный свет заливал всю комнату, его лучики играли на восточном ковре и вазе с нарциссами.
— А этому, пожалуй, придется платить налог в этом году. — Скотт открыл папку с надписью 'Фоулер' и достал аккуратно скрепленную пачку федеральных и государственных бланков.
— Терпеть не могу, когда его называют Фоулер, — сердито сказала Дана. — Я надеюсь, что мы сможем добиться смены его фамилии. Я хочу, чтобы он носил мое имя, а не отца.
— Джон сделал все, что от него зависело, — ответил Скотт, вспомнив лысеющего адвоката, который занимался разводом Даны и всеми переговорами с поверенными Гэвина Фоулера в Детройте. — Это было не очень реально, Дана, — мягко сказал он. — Маршалл был очень даже жив, когда вы забеременели, и никогда не возникало никаких сомнений насчет того, что он был отцом Уэллеса. Отказаться от имени Фоулер значило разозлить Гэвина настолько, что он мог поднять вопрос насчет опеки, а именно этого мы стремились избежать всеми силами. Кроме того, когда Уэллесу будет восемнадцать лет, он получит право решать, быть ли ему Уэллесом Армстронгом или принять фамилию отца. — Он отложил бланки и достал со дна дипломата увесистую папку. — Я просмотрел соглашение о разводе, подписанное вами и Маршаллом до его смерти, и завещание Маршалла. — Он печально улыбнулся. — Как ваш поверенный должен сказать вам, что было довольно неразумно отказываться от уплаты, которую должен был произвести Маршалл, когда оформляли развод.
— Мне она не нужна, — равнодушно сказала Дана. — Мне не было нужно ничего от него тогда, и мне ничего не нужно от его семьи сейчас.
— Это не имеет никакого отношения к вам, Дана. Джон Холдернесс выполнял все ваши указания на этот счет. Вы ничего не получили после развода, и в завещании Маршалл ничего вам не оставил. Вы так и хотели, но Гэвин Фоулер считает, что у его семьи есть определенные права на Уэллеса как сына Маршалла, а это значит, что он получит какую-то часть состояния Фоулеров. Ваш сын еще и Фоулер, — терпеливо напомнил Скотт, как он делал уже не раз за последнее время.
— Ладно, — согласилась Дана, со стуком поставив чашку на столик, и с вызовом посмотрела на Скотта. — Вы знаете, что я согласилась, чтобы Гэвин открыл счет на имя Уэллеса, но я не собираюсь тратить оттуда ни пенни. Это дело принципа, а Уэллес может делать с ними все, что захочет, когда вырастет.
— Когда ему будет двадцать один год. Двенадцать миллионов долларов это не просто счет, это целое состояние.
— Что бы это ни было, — отрезала Дана. — По крайней мере, Джон защитил меня от того, чтобы мой сын воспитывался матерью Маршалла и Гэвином. Он никогда не поедет в Детройт.
— Если только не захочет, Дана, — мягко поправил поверенный в делах, не отрывая глаз от своих папок. — Вы не сможете всю жизнь контролировать поступки сына, и когда он вырастет, то вполне вероятно, что захочет узнать побольше о семье своего отца. — Он поднял глаза и усмехнулся, что сделало его лицо совсем юным, почти мальчишеским. — Вы единственная женщина среди моих знакомых, которая жалеет, что ее двухмесячному сыну дают двенадцать миллионов долларов.
— Ему не нужны эти деньги, — начала Дана, но поймала на себе взгляд Скотта, и оба рассмеялись.
— Джон сказал, что он переписал ваше завещание после рождения ребенка, и вы подписали его, так? — Скотт передал ей несколько листов бумаги, где перечислялись все ее вложения и акции, и Дана кивнула, прежде чем начать просматривать колонки названий компаний и биржевых котировок. — Все в порядке, — удовлетворенно сказал он, — все в полном порядке.
Дана прервала чтение и благодарно посмотрела на него.
— Мне просто повезло, что у меня есть вы и Джон.
— Мы для того здесь, чтобы защищать ваши интересы и облегчать вам жизнь.
— Я избалована, правда? Мне никогда не приходилось думать о деньгах. — Дана передала листы бумаги ему со словами: — Все вроде в порядке. Спасибо. — Она подумала немного, а затем продолжила медленно и решительно: — Я хочу, чтобы вы каждый месяц присылали мне отчеты о работе и ежегодные отчеты о каждой компании, куда я вложила деньги, вместе с документами, которые, на ваш взгляд, представляют интерес. Я хочу знать все о бабушкином имуществе, потому что собираюсь участвовать в принятии решений о расходах. — Ее уверенность уже была на исходе, и она беспокойно посмотрела на Скотта. — Вы понимаете меня? Вы не против? Я просто не хочу быть еще одной глупенькой наследницей в светском обществе. Я думаю, в этом будет разница.
— Конечно, я не против. Не хватает слов выразить, как меня это радует и как будет приятно Джону это услышать. Вы знаете, ваша бабушка никому не позволяла себя одурачить. Она знала, благослови ее Господь, где ее денежки, все до последнего пенни, и на благотворительность она тратила больше, чем кто бы то ни было. — Он одобрительно улыбнулся Дане. — А что вы думаете по поводу Дувенскилла и этой квартиры? — Он с интересом оглядел просторную комнату, перевел взгляд на портрет Джосса в роли Гамлета над каминной доской. — Вы сохраните их?
— Конечно. — Дана проследила за его взглядом и вздохнула. Можно ли продавать эту квартиру, когда это мой дом. Бабушка перевернулась бы в гробу, если бы Дувенскилл продали, но я пока не готова вернуться в Нью-Йорк. Вы понимаете?
— Не очень, — признался Скотт. — Но это неважно. Вы можете позволить себе содержать оба этих места, не живя при этом ни в одном из них.
— Я чувствую себя неловко оттого, что у меня так много всего, а я это не использую. — Дана встала и потянулась. На ней были узкие коричневые брюки от Армани и кашемировый свитер. Она задумалась, а в глазах появилась тревога, когда посмотрела на своего поверенного. — Я плохо делаю, что собираюсь пожить в Калифорнии? Может, надо вернуться.
— Нет, только когда захотите сами. Все решения теперь принимаете вы, Дана, — напомнил Скотт и серьезно посмотрел на двадцатидвухлетнюю молодую женщину. Ее длинные волосы были убраны со лба и стянуты сзади коричневой вельветовой лентой. На вид ей можно было дать шестнадцать лет.
— Бабушка оставила мне так много, я обязана использовать это на что-то хорошее.
— Неплохое начинание.
— Только вот не знаю, что конкретно делать.
— Ну, пока вы не решили, почему бы не продолжить благотворительные вклады, которые делала ваша бабушка?
— Точно! — Они склонились над листом бумаги, где были перечислены названия больниц и приютов,
