— Я полагаю, сэр, что из-за этого мисс Прентайс хотела увидеться с ректором в пятницу вечером. Я имею в виду эту встречу на Топ-лейн.
— Да, пожалуй. О черт, утром нам опять придется взяться за мисс Прентайс. Что сказала Дина Коупленд о пудре?
— Она принесла ее вчера вечером. Вчера вечером Джорджи Биггинс не появлялся за сценой. Он так всем надоел, что они отказались от его услуг. На генеральной репетиции он был мальчиком, приглашающим артистов на сцену, но после этого все столы и актерские уборные как следует вымыли. Эта пудра должна была рассыпаться после половины седьмого вчерашнего вечера. И еще одно: мисс Дина Коупленд ничего не слышала о луке… или говорит, что не слышала.
— Это уже кое-что, в любом случае!
— Правда? — едко спросил Найджел. — Признаюсь, мне не удается понять ни малейшего значения того, что вы говорите. К чему, например, эта болтовня о луке?
— Действительно, к чему, — вздохнул Аллейн. — Давайте собираться и отправляться домой. Полицейскому тоже необходим сон.
3
Но прежде чем лечь спать этой ночью, Аллейн написал своей возлюбленной:
Гостиница Джернигэм-Армз
29 ноября
Моя дорогая Трой!
Повезло же тебе с возлюбленным. Ночной путешественник, который разговаривает с тобой в девять часов вечера в субботу, а вскоре после полуночи он уже в Дорсете осматривает рояль-убийцу. Ты будешь против подобных вещей, когда мы поженимся? Скажи, что нет, я надеюсь на это. Ты увидишь, что мужа опять нет рядом, тряхнешь своими темными волосами и скажешь: «Опять его нет, что ж поделаешь», — и погрузишься в мысли о картине, которую тебе надо будет нарисовать на следующий день. Моя дорогая, любимая Трой, ты тоже исчезнешь, когда захочешь раствориться в работе, и никогда, никогда, никогда я не посмотрю косо или неприветливо и не буду изображать измученного супруга. Не просто это обещать, как ты сама догадываешься, но я обещаю.
Это необычная и неприятная история. Ты прочтешь о ней в газетах раньше, чем получишь мое письмо. Но на случай, если тебе захочется узнать официальную версию, я прилагаю очень краткий отчет, написанный служебным и как можно более бесцветным языком. Мы с Фоксом уже прийти к заключению, но пока еще не раскрываем карт, надеясь получить немного больше улик прежде, чем произведем арест. Ты как-то сказала мне, что твой единственный метод расследования был бы основан на исследовании характера. Это очень здравый метод. Особенно если есть чутье. А теперь я представлю тебе семь персонажей. Что ты о них думаешь?
Первый, эсквайр, Джоуслин Джернигэм из Пен-Куко, выполняет обязанности главного констебля, что намного затрудняет все дело. Это краснощекий лысеющий мужчина, с постоянно удивленным взглядом своих довольно выпуклых светлых глаз. Немного помпезный. По тону его голоса всегда можно понять, разговаривает он с мужчиной или с женщиной. Я думаю, что тебе бы он быстро наскучил, а ты бы его напугала. Леди, видишь ли, должны быть веселыми, обаятельными и кокетливыми. Ты вовсе не кокетлива, дорогая, правда? И они должны демонстрировать что есть сил свое превосходство над мужчинами. Тем не менее он вовсе не дурак, и надо сказать, имеет характер. Я думаю, его кузина Элеонора Прентайс наводит на него страх, но он полон фамильной гордости и, вероятно, считает, что даже наполовину Джернигэм не может ошибаться.
Мисс Элеонора Прентайс — как раз наполовину Джернигэм. Ей лет сорок девять—пятьдесят. Это довольно противная женщина. Она абсолютно бесцветна, и у нее торчат зубы. Она распространяет вокруг себя флюиды религиозности. Она много улыбается, но так сдержанно, словно на это нет причин. Я думаю, что она — религиозная фанатичка, сильно зацикленная на ректоре. В то утро, когда я разговаривал с ней, она впала в лихорадочное возбуждение от звона церковных колоколов. Она с трудом воспринимала самые простые вопросы, еще менее была способна на осмысленный ответ, так сгорала от нетерпения пойти в церковь. Что ж, когда речь идет об истинной религиозности, это достойно понимания. Если ты веришь в Бога Иисуса, ты можешь быть поглощен своей верой, и во времена неприятностей и тревог ты молишься со смирением в сердце. Но я не думаю, что к такому типу можно отнести Элеонору Прентайс. Видит бог, я не психоаналитик, но думаю, что специалисту в этой области здесь было бы над чем поработать. Идет ли речь о сексуальном комплексе? Возможно, что нет. В любом случае, с ней происходит то, что современная психология, кажется, рассматривает как не требующее доказательств для женщин ее возраста и положения. Это мнение отчасти основано на заявлениях Генри Джернигэма и Дины Коупленд и отчасти на моем собственном впечатлении от этой женщины.
Генри Джернигэм — это красивый молодой человек. У него темные волосы, серые глаза и выразительное лицо. Он умеет вести беседу, может быть ироничным и занимательным, и создается впечатление, будто говорит он то, что сию минуту пришло ему в голову. Но я не верю, что такое возможно на самом деле. Как глубоки пласты нашего мышления, Трой. Так глубоки, что наши мысли иногда ужасают нас самих. Через много лет, а может быть, всего через несколько лет, мы сможем иногда угадывать мысли друг друга, и каким странным это нам покажется. «Вот доказательство нашей любви!» — воскликнем мы.
Этот молодой Джернигэм влюблен в Дину Коупленд. Почему мы с тобой не встретились, когда мне было столько лет, сколько ему сейчас, а ты была чудесным ребенком? Полюбил бы я тебя, когда тебе было четырнадцать, а мне двадцать три? В то время я увлекался цветущими блондинками. Но без сомнения, я полюбил бы тебя, а ты ни за что не догадалась бы. Итак, Генри влюблен в Дину, милую интеллигентную девушку, которая выучилась на актрису, как, кажется, многие делают в наше время. Я страстно мечтаю поболтать с тобой о том ущербе, который великолепный Ирвинг[16] нанес этой профессии, сделав ее популярной. Искусство не должно быть подвластно моде, правда, Трой? Но Дина, очевидно, серьезная молодая актриса и, возможно, даже хорошая актриса. И она обожает господина Генри.
Доктор Темплетт выглядит очень подозрительно в этой истории. Он мог взять револьвер, он мог установить его в рояле, у него есть мотив, и он использовал весь свой авторитет, чтобы произошла замена пианиста. Он пришел в ратушу, когда зрительный зал был уже полон, и ни разу не оставался один с момента прихода до момента убийства. В общем-то, он довольно заурядный тип. При обычных обстоятельствах, я думаю, он утомительно шутлив. Без сомнения, он заражен страстью к миссис Селии Росс, и горе мужчине, который полюбит худощавую женщину с соломенными волосами, которая ненасытна в своих желаниях. Если она не любит его, то предаст, а если любит, то присосется, как пиявка, и высосет всю его волю. У него разовьется анемия личности. Миссис Росс, как ты, должно быть, уже догадалась, и есть эта худощавая женщина с соломенными волосами, очень сексапильная, что заставляет мужчин меняться в лице при упоминании о ней. Их глаза загораются, но одновременно настораживаются, и сильнее выделяются мускулы лица от ноздрей к уголкам губ. Не слишком веселое суждение, не так ли? Но очень верное. Если ты когда- нибудь захочешь изобразить чувственность, то сделай это именно так. Верь полицейскому, моя девочка. Миссис Росс могла смыться из машины и проникнуть через французское окно в кабинет эсквайра, пока Темплетт протягивал свою шляпу и пальто дворецкому. У тебя была такая мысль? Но на вечернее представление она пришла в ратушу вместе с доктором.
Ректор, Уолтер Коупленд, бакалавр гуманитарных наук Оксфордского университета. Первое, о чем вспоминаешь, называя его имя, — это его голова. У него поразительно красивая внешность. В ней есть все, что фотограф или продюсер требуют от образа величественного клерикала. Серебряные волосы, темные брови, профиль святого. Как голова на монете или статуэтка. Очень подходит для иллюстрации в каком- нибудь журнале с подписью: «Красивый мужчина». Душа его менее выразительна, чем внешность. Он очень сознательный священник, обычно не склонный к серьезной работе, но способен, временами, превзойти
