пузыри; в вареве этом, не желая разделять общую участь, лениво ворочались самые здоровенные камни; наконец, раскалившись почти добела, они погружались в глубину, выдавливая на поверхность лужицы ярко-оранжевого булькающего «сиропа». Видимо, адская кухня выделяла какие-то газы, включая кислород – он-то и питал бегущий поверху огонь.
События развивались стремительно. Вскоре хлещущее черным дождем облачное покрывало накрыло Базу, и она тут же очутилась в огненном кольце. Невысокие голубые столбики, отмечающие границу поля, закачались, как расшатанные зубы, и стали медленно погружаться в лаву.
– Макс! – взревел Симаков, нервно расхаживающий перед главным экраном. – Что там?!
– Плохо. – Макс Вайнфельд, энергетик, сгорбился над компьютером. Он казался неподвижным, и только зайдя сбоку, можно было увидеть, как мечутся по клавишам его пальцы. – Эта дрянь вот-вот прорвется.
Никому не надо было разъяснять, что он имел в виду. Теоретически защитное поле можно замкнуть – тогда База окажется в непроницаемом шарообразном коконе. Но мощность силовой установки небеспредельна. Значит, шарик удастся получить небольшой: основные постройки в «скорлупу» поместятся, а вот прочее хозяйство, обычно разбросанное по прилегающей территории, – вряд ли. До сих пор это мало кого волновало: случаи, когда людям что-либо угрожало снизу, за всю историю освоения космоса можно было пересчитать по пальцам. Исключение составляли подводные станции – тут, понятно, имелась своя специфика. В общем, силовому полю, как правило, задавали максимальный диаметр – получался купол, лишь на полметра углубленный в грунт. В конце концов, основания станций делались отнюдь не из пластика – броня была что надо!
Но на этот раз им исключительно не повезло. Непонятный процесс, превращающий почву в раскаленную массу, распространялся вглубь. Лава преспокойно подтекала под невидимую «скорлупу», и земля начинала плавиться уже по эту сторону силового купола.
– Перестраивай поле! – приказал Симаков, остановившись рядом с энергетиком. – Шар! Делай шар!
Кто-то застонал. Его можно было понять: сокращение радиуса поля оставляло без защиты несколько времянок, где находилось, может, и не самое ценное, но довольно-таки приличное оборудование. Симаков бросил взгляд через плечо, и стон прекратился.
– Готово, – доложил Макс.
Симаков не отрываясь смотрел на экран. Когда пламя охватило времянки, его плечи дрогнули.
– Мы не изжаримся? – спросил он. Вопрос был не праздный: силовое поле не экранировало теплового излучения.
– Должны выстоять, – ответил энергетик. – Я переключил на систему охлаждения все резервные мощности.
– Что значит «должны»?! – рявкнул Симаков.
– Выстоим, – твердо сказал Вайнфельд. – Вот, можете посмотреть…
Симаков смотреть не стал.
– Хорошо. – Он прошелся по залу. Ольгерд обратил внимание на его руки: пальцы были сжаты в кулаки. – Как глубоко проникает лава? Мы не поплывем, не опрокинемся?
– Глубина термической зоны – около двух метров, да и то местами. Дальше процесс не идет. Этого недостаточно, чтобы База сдвинулась с места. Наше положение стабильно.
– Стабильно… – повторил Симаков. – Ну-ну… Осталось выяснить, когда закончится эта чертовщина и закончится ли она вообще…
Ольгерд откинулся назад и закрыл глаза. Но пламя никуда не делось – оно продолжало бесноваться над расплавленной землей, словно проецируясь на внутреннюю поверхность век. «Это знак, – подумал Ольгерд. – Знак для меня, что я на верном пути. Облака не обманули ожиданий, они себя показали, устроили такое, от чего у всех на Базе вывихнулись мозги. Кое-кто, наверное, уже собрался проститься с жизнью. И только я один точно знаю: всё обойдется. Обязательно обойдется, потому что я не могу вот так взять и погибнуть. Раньше – мог, но не сейчас, когда в мою жизнь наконец-то вторглось Неведомое. Вторглось агрессивно, но, видимо, иначе нельзя. И я уверен – это только начало».
Глава 3
ВСХОДЫ
Лава остывала трое суток. Густая багровая масса уже давно перестала светиться и изменила цвет на серовато-коричневый, но всё еще продолжала «дышать», то вздымаясь буграми, которые тут же одевались твердой коркой, то опадая, и тогда корка лопалась, выпуская стелющиеся над самой поверхностью хвосты сизого дыма. За это время зонды передали сообщения о десятках других, местами еще более грандиозных пожаров – Спиральные Облака бесчинствовали по всей планете. Симаков ходил злой, как черт, и никому не давал продыху, заставляя заниматься расчетами. Вероятно, он уже не сомневался, что близится судный день Камиллы, и пытался вычислить его точную дату, чтобы успеть убраться. Но одна компьютерная модель дальнейшего развития событий сменяла другую, а ясности не прибавлялось.
Наконец люди выбрались из заточения и принялись собирать образцы пемзы – с легкой руки Шилле это название немедленно прижилось. Она казалась одинаковой на любом участке, и всё же Ольгерд настоял на том, чтобы его группа отправилась к границе выжженной зоны. Вдруг попадется что-нибудь совсем необычное?
Пемза гулко отзывалась на каждый шаг, так как, несмотря на твердость камня, была пронизана порами и кавернами – иногда внушительных размеров. Выходя на поверхность, они образовывали воронки, напоминающие уродливые язвы. Всюду виднелись застывшие пузыри – от «прыщиков» до «черепушек» (тут уже не поскупился на выражения Корин). Они громко хрустели под ногами и рассыпались в мелкую крошку.
Каждая проба приводила Бигла в восторг. Казалось, что с момента, когда они прибыли на место, биолог вообще не закрывал рта.
– Картина вырисовывается, – говорил он. – Всё, как я и предполагал. Этот черный дождь – сильнейший катализатор. Попав на почву, он дал толчок таким реакциям, о которых мы раньше и не подозревали. Кроме кислорода, в их ходе выделялось множество летучих соединений, а так как температура была что надо, всё это добро не могло не загореться.
