действий в предстоящем бою, но и для того, чтобы выслушать их мнения, которые могли содержать новые полезные предложения.
Используя все полезное, что шло из недр войск, Скобелев делал достоянием боевой практики и свои собственные идеи. Пример новаторского обобщения им боевой практики — его убеждение в необходимости инженерного обеспечения любой позиции, даже занятой на короткое время и когда боя, казалось бы, не предвиделось. В турецкую войну Скобелев требовал этого и тогда, когда боевые действия, после взятия Плевны, вновь приняли маневренный характер. Непременное окапывание, укрепление позиции не соответствовало традициям полевой войны и рутинерам казалось излишним. Турок они называли не солдатами, а землекопами. Между тем турки, сознавая, что они не имеют шансов на успех в полевых сражениях, поступили правильно, прибегнув к сооружению укреплений и использованию естественных препятствий, заставив тем самым русскую армию заниматься штурмами и осадами. Взяв за правило обязательное инженерное обеспечение позиции, добиваясь, чтобы солдат всегда имел шанцевый инструмент, и вырабатывая у него соответствующий навык, Скобелев исходил из боевого опыта, прежде всего штурмов Плевны, показавших значение полевых укреплений и трудность овладения такой позицией. Характерны в этом отношении его замечания на полях книги Луи Тиваля «Значение местных предметов на войне» («Role de Localites'a la Guerre», которую Скобелев прочел во французском оригинале. Против того места, где говорится, что маршал Канробер успешно оборонял правый фланг позиции Базена, но не имел саперных инструментов для сооружения хотя бы легких укреплений, Скобелев поставил: «Плевна!» Посетив в 1879 г. маневры германской армии, Скобелев в своем отчете указывал, как на большой недостаток тактики немцев, на отсутствие у них этого навыка. А вот еще иллюстрация. В письме Н.И.Гродекову в 1882 г. он писал: «А в Египте будет пифпафочка!!! Пусть бульдоги (англичане. —
Другой образец новаторства: войска Скобелева впервые стали применять под огнем противника атаку не в сомкнутом строю, а стрелковыми цепями, используя тактику перебежек в ее зародышевой форме. Наиболее четкое выражение эта новая тактика получила в Шипкинско-Шейновском сражении, в атаке Углицкого полка под командованием полковника Панютина. Правда, новая тактика сочеталась с еще не изжитыми элементами старой: длина перебежек была слишком большой — до 200 шагов; перебежки совершались большими массами, цепью в несколько рот одновременно; атака шла под музыку оркестра. Но иначе перестройка тактики происходить и не могла. Новая тактика еще не сформировалась, она только зародилась и не могла сразу освободиться от веками создававшихся традиций. Тем не менее новая наступательная тактика была создана русской армией, и виднейшим ее созидателем был именно Скобелев. Опыт русской армии нашел отражение в новом германском пехотном уставе 1888 г.
Творческий характер мышления, непримиримость Михаила Дмитриевича к шаблону проявляются и в том, что к способам ведения войны на различных ее театрах он подходил дифференцированно. На Балканах он придерживался общепринятых в то время в европейских армиях норм и форм тактики, внося в них от себя лишь новинки, а также свои индивидуальные методы подготовки боя, воздействия на солдат и т. п. К тому же тогда он командовал сравнительно небольшим, подчиненным отрядом. На Закаспийском же театре, став начальником всей экспедиции, он принял совсем другую тактику, соответствующую местной специфике, прежде всего характеру противника. За войсковую единицу он принял не батальон, а роту, а за основу тактики — колонну. Учитывая страх противника перед артиллерией, он позаботился о максимальном насыщении своего немногочисленного отряда артиллерийскими орудиями различных систем и даже — устрашающего внешнего вида. Зная противника, Скобелев старался «бить его по загривку и по воображению». Принцип «бить противника тем, чего у него нет», то есть плотным, послушным строем, дисциплиной, дружным залповым огнем пехоты и артиллерии, полностью себя оправдал. Готовясь же к войне с Германией, Скобелев обучал свой корпус на основе глубокого знания этой страны и ее армии. Он учитывал ее сильные стороны и недостатки, которые так обстоятельно показал в своем отчете о германских маневрах 1879 г. Гибкое приспособление тактики к каждому новому противнику, построенное на изучении и учете всей совокупности условий данного театра военных действий, составляло характерную черту Скобелева-полководца.
Талант полководца — это соединение ума и воли. Ум необходим для нахождения единственно правильного решения, воля столь же необходима для проведения этого решения в жизнь, когда приходится преодолевать сопротивление не только противника, также стремящегося к победе, но нередко и несогласие вышестоящих начальников или своих же подчиненных. Уверенность полководца в своей правоте, в своих решениях, находящая выражение в его решительности, передается войскам, ощущается ими, как ощущаются и его колебания, ведущие к перемене приказов, его нерешительность, выдающая неуверенность в своих действиях. Решительному полководцу войска верят и охотно следуют за ним. И напротив, его нерешительность порождает неуверенность войск в своем вожде и в возможности достижения победы. Если волю и решительность объединить понятием «характер», то можно говорить о том соотношении ума и характера, которое необходимо военному человеку. Подводя итоги своего огромного военного опыта, Наполеон высказывал на этот счет следующее мнение: «Военный человек должен иметь столько же характера, сколько и ума. Лица, имеющие много ума и мало характера, меньше всего пригодны к этой профессии. Лучше иметь больше характера и меньше ума. Лица, имеющие посредственный ум, но достаточно наделенные характером, часто могут иметь успех в этом искусстве».
Мнение великого полководца совершенно справедливо, но, на наш взгляд, не абсолютно. Оно применимо к военачальнику не самого высокого ранга, решающему тактические задачи, даже оперативные задачи крупного масштаба, но такие, где ему свыше четко поставлена цель. В этом случае действительно на первое место выступает характер и даже при посредственном уме можно достигать значительных успехов. Но если речь идет о руководстве не боем, не операцией, а войной, то ему приходится выступать еще и политиком и стратегом. В этом случае ум должен быть равным характеру. И еще: ум должен дополняться соответствующими знаниями.
Скобелев был в высшей степени наделен необходимыми для полководца качествами. Он был человеком большого ума и соответствующего характера, прежде всего сильной воли. Он быстро находил решения, не колебался в их выборе, не боялся ответственности. Если войска вел Скобелев, они всегда были уверены в победе, даже если сражались против вдесятеро сильнейшего противника. А такая уверенность — уже наполовину победа. Настоящий военный характер Скобелева ярко проявился во всех его действиях, на всех этапах его военной карьеры. А Ахал-Текинская экспедиция показала, что Скобелев в своем профессиональном развитии достиг умения вести и войну, что он стал стратегом и политиком.
Характер полководца, его уверенность в себе, сопровождающие его победы создают ему немаловажную на войне репутацию удачливости, везения, военного счастья. Госпожа Удача всегда значила очень много в глазах и верхов и солдат. О генерале Святополке-Мирском, боевом и отнюдь не трусе, солдаты говорили, что «князь несчастливый: куда ни придет, несчастье случается». Начиная же зимний переход Балкан, солдаты 16-й пехотной дивизии были уверены в успехе и говорили между собой, что под водительством Скобелева они безусловно побьют турок.
Важным свойством всякого настоящего полководца является интуиция, чувство боя, умение в неясной обстановке ощущать и понимать его ход, чувствовать, куда, к победе или к поражению, он клонится, и находить путь к тому, чтобы изменить его течение в свою пользу. Скобелев, если можно так выразиться, чувствовал бой всем своим существом и безошибочно определял, с каким успехом, с какими колебаниями он протекает. Во время переправы через Дунай М.И.Драгомиров еще не мог сориентироваться в суматохе боя, а Скобелев уже поздравлял его с победой. И не ошибся. Вспоминая этот эпизод, Драгомиров писал, что «Скобелев шел впереди стрелков и умел предвидеть успех… ясное понимание положения во время боя дается редким единицам». Любимым выражением Скобелева было «щупать пульс боя». По биению этого пульса он безошибочно определял ход и исход боя, как врач по пульсу определяет состояние больного.
Другое часто повторявшееся Скобелевым выражение, его ставший в свое время широко известным афоризм — «на войне только невозможное возможно». Звучит парадоксально и даже как будто не совсем понятно. Между тем если вдуматься, то мысль и верная, и понятная. На войне часто происходят такие явления, совершаются такие действия, которые в обычных условиях кажутся невозможными, превышающими силы и способности человека и массы людей. Больше всего примеров тому дает Великая Отечественная война с ее массовым героизмом и отдельных воинов, и целых подразделений и соединений. На меня произвело сильное впечатление почти дословное совпадение с этим афоризмом одной фразы из
