Хасана. Странные крики в ночи, исчезающие люди. Но еще больше жалел, что послушался Грира, когда тот распинался на тему всяких там сокровищ. Пока что он видел только железный сундук. Кто его знает, что там внутри? Но наверное, все же что-то есть, раз Грир так в него вцепился.
Слева он увидел помещения, похожие на стойла, там было пусто, у дверей с потолка свисали какие-то непонятные обрывки ремней. Остатки сбруи? Сразу и не поймешь. Лопес был родом из Санта-Фе, каждое лето работал на ранчо, но никогда прежде не видел таких принадлежностей. Может, аль-Калли держали здесь знаменитых арабских скакунов, о достоинствах которых он был наслышан?..
Они приблизились к тыловой части дворца, Лопес взглянул на ряд узких окон. Интересно, что там, за ними? Господи, неужели здесь действительно жили люди? Дворец напомнил ему Тадж-Махал, он много раз видел его изображение на разных картинках и открытках. Он шел на службу в армию и думал, что увидит много таких дворцов. Пока что увидел только один, вот этот. Да и то только снаружи.
Откуда-то издалека донесся громкий протяжный, какой-то мяукающий крик. Подобные звуки издает плачущий младенец.
— Господи! — воскликнул Лопес. — Что это?
Все члены группы разом остановились.
— Павлин, — сказал Хасан. — Плачет, просит дождя.
Лопес сглотнул, во рту сразу стало сухо, как в пустыне.
— И получается?
— Нечасто.
Под колоннадой тени образовали на полу подобие зигзагообразного узора. Солнца уже не было видно, оно зашло за стены. Шаги отдавались здесь громким эхом, но Лопес понимал — всякие шутки теперь неуместны. Расправил пропотевший ворот рубашки, чтобы не прилегал так тесно к шее, и в этот момент ему показалось, что он чувствует сзади чье-то дыхание, а потом послышался низкий хрипловатый звук. Он резко развернулся, держа палец на спусковом крючке, но не увидел позади ничего, кроме ровного строя колонн, озаренных золотисто-розовыми отблесками заходящего солнца.
— Эй! — сказал он, все остальные остановились и обернулись к нему.
— Что? — спросил Донлен.
— Какой-то звук…
— Хасан же сказал, это павлины.
— Нет. Что-то другое…
Грир перехватил сундук, пристроил его под мышку, взялся свободной рукой за автомат.
Кожу на шее Лопеса так и стянуло, но не от высыхающего пота. Он чувствовал на себе чей-то взгляд. За ним следят. Боец вспомнил о койотах, которых отстреливал в Нью-Мехико, и почувствовал себя одним из них.
— Когда дойдем до фронтона, — сказал Грир, — всем рассредоточиться и…
В этот момент на Лопеса что-то набросилось. Метнулась тень, огромное черное пятно вынырнуло из- за колонны и накинулось на него, точно волк на отбившуюся от стада овцу. Донлен запаниковал и выпустил по колоннаде очередь из автомата, Хасан всем телом вжался в стену, а Грир почувствовал, что на левую ногу ему словно кто-то плеснул кипяток. Он сразу понял — срикошетила одна из пуль, но осмотреть рану времени не было. Надо выбираться отсюда вместе с чертовым сундуком как можно скорее.
Он попытался бежать, но нога онемела.
Отряд отступал, Донлен продолжал отстреливаться. Хасан где-то спрятался. Ну и черт с ним, он больше не нужен.
Грир, хромая, бежал по мраморным плитам двора, он знал, что за ним тянется кровавый след. Где бы там ни пряталась эта чертова тварь, ясно одно, она непременно учует запах крови. Он заставлял себя двигаться неимоверным усилием воли — прилив адреналина приглушил боль в ноге, но это ненадолго. Он слышал, как Донлен перезаряжает автомат. Ночь здесь наступает быстро, надо успеть добраться до ворот. «Вперед, — твердил он про себя. — Давай двигайся!»
Вот он, хромая, вышел из тоннеля и крикнул Садовскому:
— На нас напали!
Но тут же усомнился, что сидевший в закрытом «хаммере» товарищ услышал его.
Донлен снова открыл огонь. По кому он там стреляет? Может, просто палит, так, для острастки?
Вспыхнули фары, Грир вошел в круг света, замахал рукой. Садовский увидел его и выскочил из машины.
— Помоги! — крикнул ему капитан.
Садовский пытался взять у него тяжелый сундук, но Грир не отдал. Сказал только:
— Открой эту чертову дверь!
Садовский распахнул дверцу со стороны пассажирского сиденья, Григ наклонился и поставил сундук на пол.
Снова раздался треск автоматных очередей, к ним подбежал запыхавшийся Донлен.
Истекающий кровью Грир сел на переднее сиденье. Донлен запрыгнул на заднее так шустро, словно за ним гнался тигр.
— Где Лопес? — крикнул Садовский.
— Его больше нет, — морщась, ответил Грир. — Давай трогай.
Садовский захлопнул за ним дверцу, потом обежал машину спереди, уселся на водительское место. Лопеса больше нет? Неужели погиб?
«Хаммер» тронулся с места.
— А Хасан?
— Быстрее, тебе говорят!
Машина описала на дороге широкий круг. Тут свет фар выхватил из темноты какую-то фигуру. Человек бежал к ним, странно воздев над головой сомкнутые руки.
Хасан в наручниках.
Садовский покосился на Грира, ожидая очередных приказаний, не станут же они оставлять здесь этого несчастного?..
Вдруг, буквально через секунду, на Хасана набросилось нечто. Навалилось, точно черная бесформенная туча, сшибло с ног. Садовский услышал крик, в свете фар мелькнули расширенные от ужаса глаза Хасана, а затем загадочная тварь утащила его в ночь. На дороге остался лишь высвеченный фарами маленький черный томик Корана.
Садовский оцепенел, сидя за рулем.
— Вперед! — рявкнул Грир, морщась и держась за ногу. — Не видишь, я кровью истекаю?
ГЛАВА 1
Картеру Коксу не было нужды спускаться на дно колодца № 91. Он, будучи приглашенным научным сотрудником Музея истории естествознания имени Джорджа К. Пейджа, а также главой отдела полевых палеонтологических исследований, мог бы спокойно сидеть в удобном офисе с кондиционером и видом на бульвар Уилшир. Вместо привычного комбинезона и зеленой футболки на нем бы красовался костюм с галстуком, впрочем, галстук, наверное, был бы лишним, не так уж много мужчин в Лос-Анджелесе носили галстуки, как заметил Картер. Его руки были бы чистыми, волосы — ухоженными, а туфли — блестящими.
Но все это не сделало бы его счастливым и наполовину. Каковым он был здесь, сейчас, на самом дне смоляного колодца, где температура за восемьдесят, волосы перехвачены насквозь пропотевшей повязкой, высокие сапоги покрыты вязким слоем теплой черной смолы, фактически гудроном. Хотя колодцы в Ла-Бре и называли смоляными, то был, безусловно, гудрон, самый низкий сорт сырой нефти, который кипел и пузырился под землей на протяжении последних тридцати или сорока тысяч лет. Пузыри метана лениво поднимались на поверхность дна колодца, раздуваясь, словно огромные жабы, перед тем как беззвучно
