– Возможно, Лунносветная действительно права. Внешность еще не определяет личность. Уж кто-кто, а я это знаю. Мои клиенты предпочитают, чтобы я одевалась слегка эксцентрично. Им нравится мой наряд, моя стрижка, мой цилиндр. Они не соображают, что я с таким же успехом могла бы работать над фэн шуй их владений, даже будучи одетой в шорты и футболку.
– Может, вы будете чувствовать себя уютнее, если я буду выглядеть так?
И я принял свой самый привычный человеческий облик.
– Ну, так мне действительно проще думать о вас как о человеке.
Мы посидели немного, наблюдая за чайками и птицами-перевозчиками.
– Вишень, можно, я задам вам один вопрос?
– Можно, но я сохраняю за собой право не ответить, – сказала Вишенка.
– Могу я нанять вас, чтобы вы помогли мне управиться со здешним фэн шуй? – спросил я.
– Вам не нужно нанимать меня! – возмутилась Вишенка. – Мне это будет только в радость!
– И все-таки я вас найму, – сказал я. – Ведь вместе с бутылками я вернул себе и свое богатство.
– Да, верно…
– Скажите, пожалуйста, вы все еще воспринимаете меня как человека? – спросил я, немного помолчав. – Я вот думаю: не потерял ли я способность испытывать чувства после того, как заклинание было разрушено?
Вишенка изучающе осмотрела меня.
– Как вы себя чувствовали, когда убили Висс?
– Ужасно, – честно признался я. – Хоть это и было необходимо.
– Висс просила вас прикончить ее, – сказала Вишенка. – Я слышала.
– Было такое.
– Потому вы ее и убили?
– Да.
– Потому, что когда-то любили ее?
– Да.
– А под конец вы ее возненавидели?
– Нет.
– Даже после всего того, что она с вами сделала?
– Нет. Я ненавидел некоторые ее поступки. Я ненавидел смерть Оливера О'Кифа и похищение моих бутылок. Но не думаю, что я ненавидел саму Висс. Вишенка взглянула мне в лицо.
– Тогда в том, что касается любви, – вы человек, а в отношении ненависти – нечто иное. Если бы Висс так обошлась со мной, я бы точно ее возненавидела.
– Но хоть в чем-то я человек? – не унимался я.
– Да.
– В достаточной степени человек, чтобы ты согласилась выйти за меня замуж?
Карие глаза девушки округлились от удивления и недоверия.
– Не может быть, чтобы вы говорили это всерьез! Я слышала, как демоны отзываются о людях! Я не принадлежу к вашему народу.
– Ну, теперь и я к нему не вполне принадлежу. Вишенка промолчала, и потому я продолжил, пытаясь хоть что-то объяснить – не только ей, но и себе.
– Всю последнюю тысячу лет я прожил с чувствами, которых демоны обычно не испытывают. В последние века моими ближайшими друзьями были люди – Олли и твой дедушка. Мне было одиноко. Теперь я понимаю, что никогда не буду счастлив ни с какой демонессой. Я могу полюбить ее, но она никогда не сможет полюбить меня.
Вишенка едва слышно протянула: «А-а…» – но ничего больше не добавила. Я усилил натиск.
– Потому я и спрашиваю тебя об этом. Для людей ты изгой, белая ворона. Твоя магия отделяет тебя от них точно так же, как меня отделяют от демонов мои чувства.
– Но я очень скоро постарею и умру…
– Я предлагал Ли Пяо Персик Бессмертия.
– Что, правда?!
– Он отказался – сказал, что желает дожить свою жизнь человеком и познать старость до конца.
– Прямо слышу, как он это говорит, – заметила Вишенка и взглянула туда, где парил воздушный змей – красно-белое пятнышко на фоне небесной синевы. – Очень похоже на дедушку. Только взгляните на него: запускает воздушного змея, и это при том, что у него хватило бы магии летать самому!
– Не торопись с выводами, Вишень. Я все-таки надеюсь рано или поздно переубедить Ли Пяо. За последние несколько недель ему довелось приобрести весьма своеобразный опыт. Возможно, этот опыт уже повлиял на мнение твоего дедушки.
– Да, верно.
Мы долго молчали, слушая крики птиц и собачий лай.
– Кай, ты меня любишь? – спросила наконец Вишенка.
Вместо ответа я прикоснулся к ее лицу и заглянул в бездонные карие глаза. В глубине души любовь для меня все еще была неразрывно связана с уязвимостью. Смогу ли я стать уязвимым ради этой чародейки из людского рода?
– Да, наверно… А ты меня?
– Возможно, – лукаво улыбнулась Вишенка. – Но я никогда об этом не задумывалась. Мне нужно подумать.
– Понятно, – отозвался я и насупился. – Насколько я понимаю, ты не собираешься бросаться мне в объятия и орошать мою грудь слезами благодарности.
– Увы, – откликнулась Вишенка. – А почему бы нам не назначить друг другу несколько свиданий, чтобы узнать друг друга получше? Бессмертие – это серьезное предложение. Тебе не стоило бы так легкомысленно им разбрасываться.
– Вовсе я не разбрасываюсь!
– Ну, тогда… – Вишенка успокаивающе похлопала меня по ноге, – …тогда попытайся взглянуть на все это с моей точки зрения. Я не хочу принять неверное решение. Ты сделал мне сразу два невероятных предложения: бессмертие… Кстати, оно включает в себя молодость и здоровье?
– Конечно! – заверил я Вишенку. – Тифонов мне не надо.
– И брак, – закончила девушка. – Два поразительных, удивительных, невероятных предложения. Дай мне подумать.
– О, моя раненая гордость! – с преувеличенным пафосом воскликнул я. – Моя судьба разбита! Прекрасная дева отвергла меня!
– Вовсе я тебя не отвергаю! – рассердилась Вишенка. – Я просто думаю!
– Знаю.
Я рассмеялся и, набравшись храбрости, обнял Вишенку.
– Я знаю. Могу я пригласить тебя поужинать со мной в это воскресенье? У Тони, в «Небесной пицце».
– Можешь, – отозвалась Вишенка, положив голову мне на плечо.
– А еще мы можем навестить мудрецов, которые живут в других бутылках. Мне хочется проведать их, проверить, как там у них дела.
– Мне сперва надо свериться с рабочим расписанием, – предупредила Вишенка. – Но это, наверно, может оказаться весьма забавным…
И, размышляя о всем том, что мы можем сделать вместе, и об ожидающих нас чудесах, я покрепче прижал Вишенку к себе. Откуда-то я твердо знал, что никогда не захочу расстаться с ней.
Вся штука в том, что, как бы крепко я ее ни обнял, мне все будет мало, ибо таково таинственное свойство любви.
Сноски
