Зато сохранился холм, на котором я любила проводить время в лунные ночи. Я просто сидела и мечтала, что еще немного, и у меня будет лунный загар, я начну светиться в темноте. Надо же, какой я была наивной! Чуть дальше, там, где виднеются лесенки, лабиринты и горки детского городка, и находилось наше жилище. Несколько лет спустя я случайно прочитала, что здесь и в самом деле стоял двухэтажный дом для работников парка. А еще раньше жил один ученый, он выводил особенные сорта цветущих кустарников. На первом этаже этого дома располагалась лаборатория, а на втором жил он сам с женой и теми, кто помогал ему в научных исследованиях. Однажды дом оказался пустым, а всем, кто интересовался судьбой его жителей, говорилось, что те в «очень длительной командировке без права переписки»…
То там, то здесь я чувствую следы крови. Не имеет значения, насколько она свежая. Возле неработающего фонтана подростки, которым пиво ударило в голову, примерно месяц назад устроили драку, толком не понимая, что послужило тому причиной и кто первый начал. Здесь, у спортплощадки, случилась разборка посерьезней, чуть дальше, за деревом, бездомная кошка поймала голубя… Нет, искать мне тут нечего. Незачем ходить и тратить силы, предаваясь печальным воспоминаниям. Следы пятнадцатилетней давности не прочитает никакой вампир, вряд ли это удалось бы даже кому-то посильнее меня. Ничего не поделаешь, двигаемся дальше.
Румыния.
Офис туристского агентства «Элеонора»
Офис, расположенный в подземном этаже старинного замка, который фигурирует во всех путеводителях как «замок Дракулы», с первого взгляда ничем особенным не отличался. Светлые стены, которые после евроремонта отделали обоями, похожими на грубую ткань, несколько столов с компьютерами и прочей оргтехникой, красочные плакаты, рекламирующие различные достопримечательности, — все как в любом другом офисе. Необычными были только те, кто собрался здесь на производственное совещание. Странно было видеть настолько непохожих друг на друга сотрудников. Изящный господин в темном костюме, дополненном белоснежной рубашкой с жабо и кружевными манжетами, небрежно откинулся на спинку вертящегося кресла, барабаня по столу длинными тонкими пальцами. Очаровательная белокурая девочка, по виду младшего школьного возраста, в старомодном платье из шотландки и соломенной шляпке с бантиком сидела наверху стеллажа с документами, беззаботно болтая ногами. Длинноволосый хиппи со всеми полагающимися атрибутами: знаком «пацифик», намалеванным на футболке, джинсами в дырках и заплатках и бисерными фенечками на руках — непринужденно устроился прямо на полу посреди офиса. На кожаном диване сидела «ночная бабочка», как будто выскочившая из старого черно-белого фильма. Под столом распластался в позе «медвежья шкура» громадный серо-бурый волчище, изредка поглядывая на присутствующих одним глазом. Молодая женщина в старинной крестьянской одежде, пригорюнившись, сидела у столика с факсом. Общей чертой для всех собравшихся в офисе, исключая разве что волка, была странная, неестественная бледность. И еще то, что все они не были людьми.
Мужчина в кресле, который, судя по всему, был самым главным среди присутствующих, нарушил молчание:
— Господа, вынужден вам напомнить, что приближается Рождество, а с ним и рождественские каникулы. Хотелось бы услышать о новых наработках по этому поводу. Не время впадать в спячку.
— Без мазы это все, — отозвался с пола хиппи, закуривая сигарету с приторно-сладким запахом. — Им сейчас совсем другое подавай — Санта-Клауса, оленей с бубенчиками, сказку про Золушку, на худой конец фольклор или Кота в сапогах. А кому на фиг нужен театр вампиров? Расслабьтесь, френды, и ловите кайф!
— Потуши свою дрянь, Майкл, — зашипела со шкафа девочка не хуже рассерженной кошки. — И так дышать нечем, а тут ты еще…
— Ну что ты привередничаешь, — заметил из-под стола волчище вполне человеческим голосом, — можно подумать, что последние триста лет ты сильно страдала от отсутствия воздуха. Вечно капризничаешь, как маленькая.
— Кто маленькая, я?! Да я тебе, шавка облезлая, в прабабушки гожусь! Таких, как ты, в мое время в будке на цепи держали.
— Да уймитесь вы, неугомонные! — плаксиво протянула женщина в крестьянской одежде. — Все ругаетесь и ругаетесь ночи напролет, ну что за беда с вами.
— Господа сотрудники, я бы попросил вас ближе к делу. Напоминаю, что если наша работа не будет на должном уровне, нам могут урезать дотации, а запасы консервированной крови и так более чем скромные. Насчет рождественских программ я всех предупредил, хочу их видеть у себя на столе не позднее, чем до конца недели. И еще: у меня была встреча с представителем ордена, он был очень недоволен инцидентом, который имел место на прошлой неделе. Нам категорически запрещено увеличивать численность, а в то же время еще немного, и мы бы имели дело со случаем несанкционированного обращения. Марго, я к тебе обращаюсь! Объясни, пожалуйста, чего ради ты начала приставать к человеку, совершающему вечернюю пробежку?
— Я хотела немного заработать, — затараторила «ночная бабочка» с заискивающей улыбкой. — Он был из богатеньких; сразу видно, что денежки у него водятся. Я поняла, что он не прочь развлечься, иначе с чего бы ему бегать рядом с кладбищем?
— Тебе здесь настолько мало платят, что надо подрабатывать на панели? — невозмутимо спросил Альберт, и в голосе его появились угрожающие нотки. — А может быть, тебе надоело быть под нашей защитой? Раз так — иди, но помни: твое независимое существование продлится до первого клиента с серебряным крестом на шее или до первого умника, вообразившего себя охотником на вампиров.
— Ну что ты так сразу заводишься, миленький? — жалобно начала Марго, машинально открывая пудреницу, поднося ее к лицу и тут же с досадой захлопывая. — Никогда я от тебя ничего не утаивала, что у меня, вовсе совести нету? Думаешь, сладко быть одинокой женщиной? А я, может, и не вовсе пропащая, может, мне тоже чистой любви охота…
— А еще на свежую кровь потянуло, а такие слова, как «чувство меры», для тебя — звук пустой. Ладно, свободна, и еще раз замечу — вычеркну из программы твое эротическое шоу и переведу в посудомойки. Будешь работать исключительно в женском коллективе. Исчезай с глаз моих долой!
Восприняв отданное распоряжение в буквальном смысле, Марго вспорхнула с дивана и растворилась в воздухе, оставив после себя приторный аромат духов.
— И с такими кадрами приходится работать, — простонал Альберт, страдальчески подняв глаза к потолку.
— Да ладно тебе, классная чувиха: всегда вписаться можно, никогда на солнце не выгонит…
— Ты как будто существуешь первую сотню лет! Из-за таких, как она, мы попадем в поле зрения знаешь кого? «Крыльев ночи»! И даже люди из ордена окажутся бессильны что-то сделать для нас! Ты слишком молод, чтобы знать, что такое война вампиров, все человеческие разборки не идут ни в какое сравнение с этим. Вик, хватит притворяться блохастым ковриком, перекидывайся и просвети тех, кто не в курсе.
Произнеся этот прочувствованный спич, Альберт закрыл глаза и замер, подобно алебастровой статуе. Волчище нехотя вылез из своего убежища, перевернулся брюхом кверху и минут десять спустя стал рослым мужчиной, одетым в одни оборванные шорты. Прошествовав босиком через всю комнату, он открыл нижнее отделение шкафа, достал оттуда красный махровый халат с надписью «спорт», потом распахнул дверцу мини-холодильника, практически не жуя, проглотил упаковку мясных полуфабрикатов и только после этого повернулся к коллегам.
— Короче, так: никто нынче не бегает сам по себе, ни те, кто под законом ходит, ни те, кто этот закон видел в гробу в белых тапках.
— Так закон — это для живых, а нам-то давно все фиолетово.
— То-то и оно, что нас касается, как никого. Одним словом, началось это после того, как всем нам известного Влада Дракулу заперли на освященной земле на вечные времена без права обжалования. До него мы, конечно, тоже существовали, только он был первым, кто нас объединил, иначе всех бы поодиночке перебили. А может, они и раньше уже организовались, а тогда только вышли на свет, сам не знаю.
— Вик, ты же не сказку на ночь рассказываешь, — нетерпеливо перебила его Эмма, дитя-вампир. — Кто «они»?
— Те, кто следит, чтобы все вампиры жили как надо, так, как велел Хозяин. Чтобы люди — только