Слушал по радио «Последние известия». Иностранные учёные, гости Академии наук, посетили нашу первую в мире атомную электростанцию. А американцы испытали у острова Бикини водородную бомбу.
Что-то поделывает в Загорье Дуняша? Стыд мне, что не ответил ещё на её последние письма. Почему-то Дуня всё стоит перед моими глазами такая, какой я видел её на вокзале в Ярцеве. Ведь она специально приехала из Загорья, чтобы проводить меня, а я даже не попрощался с ней как следует, не поговорил, всё глядел на Нину. Почему это так: не любит тебя человек, и ты знаешь, что он недостоин твоей любви, а из сердца вырвать его никак не можешь?..
На всякий случай запаковал Маришины игрушки и коллекции, надо будет отнести их поближе к берегу. Голова идёт кругом: а вдруг потечёт лава?
Похоже, что извержение пошло на убыль. А гроза над островом бушует вот уже пятые сутки. Из-за электрических разрядов опять нарушилась радиосвязь. «Вихря» не слышно и не видно: кругом острова густой туман. Где же сейчас «Баку»?
Даже не верится, что Робинзон прожил на необитаемом острове в полном одиночестве целых двадцать восемь лет. Трудно человеку оставаться совсем-совсем одному. За эти дни у меня было время подумать. Я так мало, почти ничего ещё не сделал в жизни полезного, хорошего для своего народа, зато сколько ошибок успел натворить…
Когда отец уходил на фронт, он сказал мне: «Подрастёшь, Алёша, может, и тебе придётся взять винтовку в руки. Крепко держи её, народ её тебе вручит».
А я? Выскочил по боевой тревоге на палубу без оружия.
Павел Фёдорович Дубравин, второй мой отец, говорил, что плох тот человек, который любит только самого себя. А я до чего достукался? Раком-отшельником назвали, трусом, бирюком…
«Главное, чтобы не было стыдно за бесцельно прожитые годы…»
Только что заработало радио. Время для связи с «Вихрем» и отрядом ещё не наступило. Слушал «Последние известия». На целинных землях Сибири и Казахстана собран небывалый урожай. Как-то с урожаем у нас на Смоленщине? Дуня писала, что из Ярцева приехали в колхоз новый председатель и агроном и вроде бы дело пошло на поправку.
Смотрел в кратер и думал: какая чудовищная, могучая силища таится в недрах земли. Вот бы обуздать её, заставить работать на человека. Сколько энергии пропадает зря, да ещё и людям приносит беды и несчастья!
На всякий случай перетащил из жилых домов всё, что мог, в клуб, на Мыс Доброй Надежды.
Полкан повеселел. Шторм не больше пяти баллов. Сходил на скалу «Птичий базар» — ни одной птицы, перелетели на другие острова.
Написал Дуне, что после демобилизации обязательно вернусь в Загорье, в школу. Буду преподавать и поступлю в заочный пединститут. (Написать-то письмо я написал, а когда оно пойдёт на Большую землю?!)
Последняя фраза в дневнике Алексея Кирьянова осталась незаконченной: «По-моему, необходимо, чтобы на Мысе Доброй Надежды…»
«Вихрь» ошвартовался у пирса только в девятом часу утра, вымытый, надраенный, словно был на параде.
Неужели он не нашёл «Тайсей-Мару»? Или опоздал, и шхуна пошла ко дну? Вопросы вертелись у меня на языке, но я не рискнул задать их Баулину, уж больно мрачен он был. Однако, как вскоре выяснилось, у него не было оснований для приветливых улыбок. Собрав всех офицеров в штабе, Баулин рассказал о случившемся.
Когда сторожевик подошёл к «Тайсей-Мару», обнаружилось, что палуба её пуста. Вроде бы экипаж давным-давно покинул потерявшую управление шхуну. «Вихрь» дал несколько отрывистых сигналов сиреной, и тогда только на палубе появилась пошатывающаяся фигура японца в синем платке. Он едва смог помахать рукой.
Высаженные на борт «Тайсей-Мару» боцман, военный врач и трое матросов обнаружили, что двигатель и рулевое управление шхуны в полной исправности, но все двенадцать членов её экипажа недвижимо лежат в носовом и кормовом кубриках. Только тринадцатый, тот, что встретил «Вихрь», — он оказался радистом — был ещё в состоянии держаться на ногах.
«Похоже на острую форму лучевой болезни», — осмотрев рыбаков, заключил врач.
Из несвязных рассказов радиста выяснилось, что месяц назад в южной части Тихого океана шхуна попала в ливень с пеплом. Пепел принесло с юга, должно быть, из района Бикини, где американцы произвели новые испытания нескольких водородных бомб.
Японские рыбаки не сразу догадались, что за страшная беда настигла их корабль, — дождь и пепел были радиоактивными. Когда же болезнь свалила их, было поздно. Тела людей были покрыты язвами, лёгкие поражены. Радиосвязь была на долгое время нарушена, а течения и ветры всё несли и несли шхуну к северу.
