вместе обдумывали государственные указы и изучали документы, вместе принимали ванны, она посылала ему свои письма на русском языке, чтобы он мог исправить ее ошибки. И как бы он ни относился к Екатерине (а они то и дело устраивали друг другу бурные сцены), даже если Григорий замыкался в себе, с ним она всегда была покорна и нежна.
Через два года их страстные интимные отношения несколько поостыли. Потемкин был человеком неспособным на верность, а возможно, он просто устал от Екатерины. Но к всеобщему удивлению, Григорий не утратил своего влияния и оставался ближайшим другом и советчиком Императрицы. Он подбирал ей всех последующих фаворитов, за исключением последнего. Всего их было пятнадцать. Все молодые, красивые, все походили на комнатных собачек. Все они подчинялись Потемкину. Он оставался подлинным хозяином России. Потемкин продолжал жить в Зимнем дворце, который стал его штаб-квартирой, а позже перебрался в Эрмитаж. Екатерина подарила ему Аничков дворец, у него также были свои комнаты в других императорских резиденциях — в Царском Селе, Петергофе и Москве. В 1787 году Екатерина подарила Потемкину специально построенный для него великолепный Таврический дворец, одно из чудес Европы. Ее письма к Григорию оставались неизменно нежными. Они отражали новые оттенки их отношений. Императрица продолжала одаривать его почестями, поместьями, орденами. После того как Потемкин присоединил к России Крым, она стала называть его князем Таврическим, и по ходатайству Екатерины Потемкин получил титул светлейшего князя Римской империи.
Легко понять преклонение Екатерины перед этим своенравным гением. «Пылкий ум, пылкий нрав, пылкое сердце», — говорила она о нем. Известно, что сила и поэтичность — качества, которые женщины превыше всего ценят в мужчине. Потемкин, даже по русским меркам, был одарен ими щедро, в масштабах, поражающих людей с более умеренными страстями. Необузданный в своих желаниях, он был поэтичен в их исполнении. Потемкин — человек самых ярких контрастов, как и та страна, в которой он жил. Он был баснословно богатым человеком, обладавшим поместьями стоимостью в девять миллионов рублей с 35 тысячами крепостных, и все же он не вылезал из долгов. В критический момент он был способен на поразительную концентрацию усилий, временами же им овладевала беспробудная лень. Потемкин мог с нечеловеческим упорством идти к поставленной цели и, добившись желаемого, тотчас впасть в меланхолию и скуку. В нем уживались грубость и утонченность. Он мог принимать посетителей с растрепанными волосами, в халате, накинутом на голое тело, а когда ему было холодно, он просто набрасывал шубу на плечи. А потом, несколько часов спустя, он мог появиться безукоризненно одетым, искупавшись в ванне из чистого серебра, надушенный французским одеколоном и усыпанный бриллиантами. Один современник писал о нем: «Когда он отсутствовал, говорили только о нем; когда он появлялся, с него не сводили глаз».
На роскошных приемах у Потемкина подавали уху из стерляди в больших серебряных котлах. Сам же хозяин любил простой русский квас и щи и мог, как это принято у русских, когда того требовали обстоятельства, довольствоваться малым. Один английский путешественник рассказал о своей поездке на юг вместе с Потемкиным в его экипаже. В то время, когда свите князя подавали великолепные обеды, сам Потемкин жевал сырую морковку или брюкву и считал, что его гость будет делать то же самое.
Во время войны князь Потемкин спал прямо на земле, а его штабные при этом жили, как восточные властелины. В их подземных ставках на юге, в Очакове, узкий темный проход приводил к массивной двери. Когда ее открывали, пораженный посетитель оказывался в просторном отделанном мрамором зале, с позолотой и огромными зеркалами на белых стенах. Зеркала были развешаны таким образом, что создавалась иллюзия увеличения пространства вдвое, куда бы гость ни обратил свой взор. Ряды колонн из лазурита и других полудрагоценных камней поддерживали потолок. Тяжелые занавеси, закрепленные между колоннами, отделяли приемную от других комнат. Огромные люстры свисали с потолка, и от свечей разливался теплый свет по всей длине богато накрытых столов. Десятки лакеев в напудренных париках и расшитых золотом парчовых ливреях следили, не нужно ли выполнить чье-либо малейшее желание. В Крыму были раскинуты шелковые шатры, и восточные ковры устилали землю. В круг собственных придворных Потемкина входило немало экзотических выходцев с Востока и даже один французский поэт.
Всю свою жизнь Потемкин обожал женщин, и они с ума сходили от него, что, впрочем, понять не трудно. Он был мастером на щедрые романтические выходки. Григорий, не задумываясь, отправлял курьера за сотни километров, чтобы порадовать одну из своих возлюбленных, вручив ей дыню из Астрахани или букет цветов. Принимая гостей в качестве генерал-губернатора Крыма, он посылал в конце обеда по кругу хрустальные бокалы, наполненные бриллиантами, и просил каждую даму выбрать себе по камню. Когда одна из дам сломала каблук танцевальной туфельки, Потемкин тотчас же отправил офицера в Париж за новой парой. Из своих теплиц, за которыми тщательно ухаживали садовники, к каждому новогоднему празднику Потемкин дарил Екатерине блюдо, наполненное любимыми ею свежими вишнями.
Его щедрость стала легендарной; чисто по-русски, Светлейший князь любил угадывать просьбы и царские желания до того, как они были высказаны. Он тратил состояния на подарки. Люди, ищущие его расположения, буквально не давали ему прохода. На улицах перед Таврическим дворцом выстраивались ряды экипажей; внутренний двор был заполнен простолюдинами. Когда один из университетских товарищей Потемкина, изрядный сноб, заявил князю, что при его высоком положении ему совсем не обязательно принимать простых людей, Потемкин приказал, чтобы этого человека, и только его одного, больше никогда не допускали к нему.
В отличие от Екатерины, Потемкин любил музыку и поэзию. Он покровительствовал искусству и организовывал музыкальные вечера, ставшие знаменитыми. Он держал в военном лагере оркестр из двухсот музыкантов и много раз пытался пригласить Моцарта в Россию, но этому плану помешала безвременная кончина композитора. Потемкин сам сочинял стихи, балеты; в написанном им
В 1787 году Светлейший князь организовал для Екатерины и группы именитых гостей из Европы роскошную поездку в Крым, где он хотел показать им новый порт в Севастополе, построенный под его началом. Путешественники спускались по Днепру на восьмидесяти римских галерах, раскрашенных в красный и золотой цвета, на борту каждой играл оркестр. Гости проезжали мимо новых городов и деревень, некоторые из которых были совсем недавно построены, а другие лишь планировалось создать. На их местах Потемкин приказал нарисовать фасады домов, и сюда издалека привезли крестьян, чтобы у путешественников создалось впечатление, что поселения существуют в действительности. Выражение «Потемкинские деревни» вошло в русский язык как синоним надувательства, хотя это и не совсем точно отражает действительность.
В апреле 1791 года Потемкин дал бал в честь Екатерины, который затмил все виденное до того в России. Три тысячи гостей были приглашены в Таврический дворец. Светлейший князь встречал Екатерину в алом фраке с епанчой из дорогих черных кружев. Фрак был отделан пуговицами из чистого золота, каждую украшал бриллиант. На шляпе Потемкина было столько драгоценных камней, что ему стало трудно ее держать в руке, и шляпу за князем носил один из адъютантов. В разных комнатах играли оркестры, пел греческий хор, поэты читали стихи, были представлены французская комедия и балет, сочиненный самим Потемкиным. Дворец заливал свет 140 000 фонариков и 20 000 свечей; одного только воску было куплено на 70 000 рублей.
Через несколько месяцев после этой феерии Потемкин возвратился в расположение армии на юг. Там у него повторился приступ малярии, которой Потемкин заразился за несколько лет до того в Крыму. Князь переносил болезнь на ногах. Однажды он вдруг потребовал перо и бумагу, заперся в одиночестве и сочинил десять церковных песнопений, излив Богу все, что накопилось у него на душе. Потемкину становилось все хуже, и он решил отправиться в свое поместье в надежде, что южный климат пойдет ему на пользу. По дороге туда князь неожиданно потребовал остановиться. «Вынесите меня из кареты», — сказал он, — «и положите на землю. Я хочу умереть в поле». Там, в Молдавии, лежа на одеяле у обочины дороги, он и умер. Все стали искать золотую монету, чтобы прикрыть его единственный глаз, но ее не нашлось, и какой-то казак протянул медный пятак.
Получив печальное известие, Екатерина трижды теряла сознание, и всем показалось, что она умирает; несколько раз Императрице пускали кровь. На следующий день она написала Гримму: «Вчера меня постиг страшный удар… около шести часов вечера курьер принес мне горестное известие, что мой ученик,
