жардиньерками в виде рогов изобилия; в них вставляли букетики свежих цветов.
Маленький кабинет «Фонарик» среди жилых комнат Марии Федоровны — одна из жемчужин декоративного искусства начала девятнадцатого века. Полуротонда с окнами во всю стену, задуманная Воронихиным, обращена в Собственный садик, наполненный анютиными глазками и белыми розами. Мария Федоровна обожала цветы. В Павловском парке по ее повелению был построен Розовый павильон, вокруг которого высаживались розы, число их сортов достигало двух тысяч. Чтобы сделать природу, столь любимую русскими, и клумбы Собственного садика продолжением интерьеров дворца и создать ощущение воздушности пространства «Фонарика», Воронихин спроектировал металлические подставки для растений, спокойные классические линии которых выглядят современными и сегодня. Мебель в этом кабинете — черная с золотом, на ковре вытканы цветы, а книжные шкафчики белого цвета с резьбой под бронзу. Здесь возникает удивительное ощущение уединенности, комфорта, безмятежности и незримого присутствия личности хозяйки. Последние пятнадцать лет своей жизни Воронихин посвятил Павловску. Архитектор неожиданно скончался в 1814 году.
Ничто не может служить лучшей иллюстрацией великолепия русского интерьера, чем залы Павловского дворца. Россияне способны создавать атмосферу роскошного уюта, превращая даже парадные помещения в теплые и наполненные жизнью. Карл Росси, любимый архитектор Александра I, так плодотворно творивший в Петербурге, добавил последние штрихи к созданию Павловского ансамбля. Он оформил несколько помещений дворца в характерном для него классическом стиле. Росси предпочитал местные породы дерева — русскую и карельскую березу, тополь и орех. Зодчий, как и его предшественники, сам проектировал мебель для создаваемых им интерьеров. Для достижения более богатого колористического эффекта он использовал разнообразные оттенки тонированной древесины и золочение. В Угловой (Лавандовой) гостиной высокие двери выполнены из теплой волнистой карельской березы; здесь использованы модные в первой половине девятнадцатого века тона — фиолетовый и лиловый. Гостиную украшают шторы из золотисто-желтого шелка с сиреневой окантовкой и белого шелка с желтой отделкой. В этом зале Мария Федоровна принимала посетителей, сидя за столом, поставленным у окна, в окружении моря живых цветов. Верная памяти своего мужа, Вдовствующая Императрица хранила на своем столе в ларце запятнанную кровью ночную рубашку Павла, которая была на нем в ночь убийства. Когда Александр приезжал навестить мать, она принимала его сначала в этой комнате, где между ними как молчаливый упрек стоял ларец.
Дворец превратился в русский Парнас, где собирались знаменитости. В Павловск приезжали генералы и государственные деятели, писатели и музыканты. Здесь устраивались и интимные встречи, и большие приемы; музыка наполняла залы.
Павловск и сегодня можно увидеть во всей его красе. Замечательная страница истории дворца связана с современностью. Дворец значительно пострадал во время Второй мировой войны. Потолки обрушились, с почерневших стен осыпались лепные украшения, в залах гулял ветер. Под научным руководством Анатолия Михайловича Кучумова, человека, преданного своему делу и в течение тридцати пяти лет работавшего главным хранителем музея, дворец, подобно фениксу, восстал из пепла войны. Целая армия реставраторов безукоризненно восстановила его интерьеры, овладев почерком и приемами мастеров восемнадцатого-девятнадцатого веков. Шелк был выткан заново, и портьеры развешаны в соответствии с рисунками самой Марии Федоровны. Наборные паркетные полы, которые даже Воронихин не пробовал возродить после пожара 1803 года, были тщательно воссозданы в 1967.
По всем залам расставлены часы, которые чрезвычайно ценились в прошлом веке, они составили уникальную коллекцию Павловского дворца-музея. Когда часы начинают бить, по анфиладам разносится симфония звона серебряных колокольчиков и старинных мелодий, исполняются гавоты и вальсы — последний грациозный отзвук великого прошлого.
Во время правления Александра I Павловск стал свидетелем расцвета аристократического искусства, которое, зародившись в Петровское время, определяло интеллектуальную и художественную жизнь страны. В восемнадцатом веке уже не церковь, а представители высшего света стали основными покровителями и главными вдохновителями художников. При создании архитектурных сооружений и произведений декоративного искусства монархи и знать брали за образцы западные формы, но, в соответствии с русским характером, старались превзойти их в великолепии. Во многом им это удалось, и они оставили здания и художественные изделия, чьи внушающие благоговение пышность и красота потрясают и сегодня.
После Отечественной войны с Наполеоном русские дворяне глубоко прониклись западными политическими идеями. Воюя бок о бок с простолюдинами, они впервые задумались о правах человека. Офицеры, впитав новые идеи свободы, возвратились после преследования армии Наполеона. Они возглавили борьбу за изменение жизни в стране, мечтая придать ей более достойные формы. Когда в 1825 году умер Александр I, горстка офицеров, принадлежавших к высшему свету, попыталась воспользоваться временным замешательством между братьями Императора — отказавшимся от престолонаследия Константином и вынужденным принять бремя царствования Николаем. С безграничным идеализмом эти офицеры надеялись немедленно воплотить в жизнь те либеральные политические устремления Запада, которые пробудили в них Екатерина II и Александр I. Четырнадцатого декабря 1825 года они подняли восстание и потребовали проведения множества политических реформ, включая принятие конституции. Для некоторых декабристов, как стали позже называть восставших, примером служило политическое устройство Соединенных Штатов. Один из мятежников даже предложил разделить Россию на тринадцать штатов. Но младший брат Александра I, жесткий и непреклонный Николай, вступив на престол, сурово подавил этот мятеж, и в дворянской среде политическое движение за предоставление свобод так больше и не возродилось.
Восстание декабристов ознаменовало завершение не только того периода, когда дворянство оказывало преобладающее влияние на политические идеи нации, но и времени широкого воздействия западных идей на искусство и культуру страны. За последующие три четверти девятнадцатого века в России все глубже утверждалось национальное самосознание.
По иронии судьбы, в годы расцвета национальных дарований и обретения ими мировой известности Россией правили потомки несчастного Императора Павла, которые были скорее немцами, чем русскими. Фактически Павел был последним царем на российском престоле, кого еще можно считать русским. Его мать — немка, а кто его отец, до сих пор неизвестно. Если Салтыков — то он русский; если Петр III, то тот наполовину немец, по отцовской линии. Павел женился на немецкой принцессе, и все его преемники из династии Романовых тоже брали себе в жены немецких принцесс, за исключением Александра III, связавшего свою судьбу с датчанкой. Последний французский посол в Санкт-Петербурге, Морис Палеолог, скрупулезно вычислил, что в Николае II текла лишь 1/256 часть русской крови. Все цари твердо придерживались буквы закона, были консервативными и вполне соответствовали своему высокому предназначению. Но, несмотря на их глубокий патриотизм, по характеру российские государи были скорее германцами, чем русскими, что проявлялось в их стремлении к военной четкости и порядку. В девятнадцатом веке Англией тоже правили королевские династы немецкой крови, напоминавшие российских правителей темпераментом и свойствами характера, но в той стране между ними и народом находился Парламент, и твердость характера его членов обеспечивала стабильность и непрерывность развития нации.
Это звучит парадоксально, но Россия — страна, которая порождает у своих правителей и завоевателей одно и то же желание — безраздельно повелевать ею. Однако русские ненавидят подчинение и сопротивляются ему. Рано или поздно все попытки навязать чуждый нации порядок проваливаются; то, с чем русским не удается справиться сразу, они устранят через какой-то срок. «Терпение и время», — было лозунгом фельдмаршала Кутузова. Монголы это ясно поняли; это стало очевидно и последним Романовым.
Пытаясь установить порядок в России в эпоху брожения умов, последние цари лавировали между старыми и новыми идеалами. Они воспринимали своим главным, Богом дарованным им предназначением сохранение изжившей себя модели абсолютной власти, завещанной Московией, и со свойственной немецкой натуре ортодоксальностью твердо следовали этой идее.
Александр II, просвещенный сын «железного самодержца», Николая I, освободил крепостных в 1861 году, за два года до того, как Линкольн отменил рабство, но жизнь Царя трагически оборвалась прежде, чем он смог завершить запланированные им реформы. Его сын, Александр III, чрезвычайно патриотично
