Подошла Эльвирочка, неся две серебристого цвета куртки «Ферари» и мужские зонты.
Охмура, увидев ее, опять включил свой поклонный механизм и засюсюкал пуще прежнего. Излив на девушку целый океан цветистых восточных комплиментов, он передал Эльвирочке конверт, добавив, что подобные послания доверяются единицам и он горд сознанием, сделать известной приме приятное.
Эльвирочка вскрыла конверт, достала несколько листочков тончайшей рисовой бумаги и быстренько прочитала. Затем протянула письмо Ахенэеву.
В изысканных выражениях Эльвирочке за сногсшибательную сумму предлагалось сняться в нескольких порнофильмах.
Девушка забрала у Владимира Ивановича письмо и, разорвав его на мелкие кусочки, бросила на пол.
— Охмура! — Подступила она к «цитрусу». — Ты хоть знаешь, что там написано?
— Эрвироцка-сан! Охмура-сан цузых писем не цитает! Охмура-сан самулая! — Гордо ответил оранжевый.
— Твое счастье, что не знаешь… — Девушка занервничала и отошла к Ахенэеву. — Володенька, как они мне с этими предложениями надоели. — Она окончательно расстроилась.
— А что предлагают? — Влезла в разговор Майка. — Может я смогу подменить? Я же все-все умею! Возьмите меня к себе, — она вцепилась в балахон «апельсина».
Седовласый директор, стоявший немного в стороне, ненавидяще посмотрел на подчиненную и процедил сквозь зубы.
— Навязалась шлюха на мою голову. И «вшивого» охмурить хочет! Вот гадина назойливая!
Но Охмура, позабыв о том, что он «самулая» и что вместо «р» и «ш» ему положено говорить «л» и «с», стряхнул назойливую стервь и вполне членораздельно прошипел:
— Пшла вон, мразь! С тобой свяжешься, так потом придется харакири делать.
Майка улепетнула за прилавок и опять зазвенела посудой.
Охмура отобрал у сопровождающих мешочки и приглашающе кивнул головой в сторону двери, из которой вышел хозяин «Саркофага».
— Пошли, князь, примешь участие, — пригласил директор.
— Не пойму я что-то, Яша, о каком кино говорил этот буддист? Может, подпольный видеосалон? Порно за геннзнаки показывают? — Ахенэев уже натянул на себя куртку и не мог взять в толк, что мешкает черт.
— Какой салон, босс?! Тут такое кино, что и не снилось! Совсем что ли чебурахнутый: не понимаешь, о чем идет речь? Партию ЛСД Охмура с дружками припер. На время шабаша таможня без присмотра! Вот и приволок «кина»! Пойдем, поразвлекаемся. Решайся! Разок в жизни попробуешь, будет что вспомнить.
Яков был опытным искусителем-пропагандистом и Владимир Иванович заколебался. Но, стоявшая у окна Эльвирочка, такая печальная и беспомощная, заставила Ахенэева категорически отказаться от предложения черта.
— Нет, Яша, извини. Не могу оставить девушку одну. А побыть с тобой рядом — побудем. Только от ЛСД — уволь. Эльвирочка. — Позвал он ее.
Яков скрылся за дверью.
Пока Яков с директором и «цитрусами» отсутствовали, Владимир Иванович объяснил девушке ситуацию и то, как ради нее отказался от интригующего предложения.
— Спасибо, милый! — Эльвирочка погладила Ахенэева по щеке. — Кончится дождь и поедем ко мне. Там все-все и решим. Но Яшку бросать нельзя! Этот такого набедокурит, что потом и Эдик не поможет.
Девушка и Владимир Иванович направились к подсобке, но оттуда вышел директор. Он нетвердо прошагал до стены и подпер ее плечом.
У магазина приземлился дынеобразный летательный аппарат и в «Саркофаг» вошел одетый в глянцевый комбинезон посетитель. Лицо закрывало забрало.
Инопланетянин признал в седовласом руководителя и скворчащим голосом поинтересовался:
— Колеса в продаже есть?
— Что, колеса[46]? Пож-жалуйста! Выбирайте любые! — Видимо хозяин «Саркофага» посмотрел «кина», но, то ли доза ЛСД оказалась небольшой, то ли сказалась привычка — вменяемости он не потерял.
Директор выгреб из кармана горсть таблеток и протянул покупателю.
— Да не такие… Для виражира, ну, для машины…
— Машину[47], друг, пожалуйста. С платиновыми иглами. Бери. Дарю!
Инопланетянин не оценил его щедрости и, отчаявшись добиться своего, вздохнул.
— Эх, придется на травке загорать. Пойду.
— На травке, браток, тоже хорошо! Ой, и хорошая у меня травка[48] ! На, не жалко, забей косячок[49]!
Директор одной рукой протягивал посетителю целлофановый мешочек с какой-то зеленоватой плотной массой, а другой выуживал из пиджака пачку «Беломора».
— Этот готов! — Констатировала Эльвирочка. — Пойдем, взглянем на нашего придурка.
…Десятикубовый шприц, поблескивающий в лапах Яши, заполнялся мутноватым раствором наркотика. Черт даже не обернулся на вошедших, и, всадив иглу в стиснутую резиновым жгутом вену, надавил на поршень, после чего тут же отключился. Охмура-сан сдернул резинку и убрал шприц.
И лишь после этого, стриганув взглядом по телохранителям, набивающих геннзнаками большой картофельный мешок, подскочил к Владимиру Ивановичу с девушкой.
— Присаживайтесь, Эльвирочка-сан, насальник-сан… Кофе? Сигареты? Конфеты? Вино? Яса-сан теперь холосий «кина» смотлит. Высший солт! Так что ласполагайтесь, сок, кофе пейте…
Девушка наотрез отказалась от угощения, а Ахенэев потянулся за чашечкой кофе.
— С сахалом или без? — Охмсура-сан извивался змеей.
— С сахаром.
— С брам-шугой[50] или с рафинадом.
— Безразлично.
«Цитрус» пододвинул сахарницу с коричневыми кусочками. Владимир Иванович не любил сильно сладкого и, опустив пару кусочков, размешал ложечкой напиток.
Охмура включил видеомагнитофон и с огромным удовольствием смотрел мультик про какие-то подводные приключения Микки-Мауса.
Отважный мышонок храбро дурил акул и спрутов, оседлав веселого Дельфина. Но, неожиданно, Дельфин сбросил Микки со своей спины, увеличился в размерах, выплыл из экрана и шлепнул Охмуру плавником по шее.
Кабинет постепенно утратил стены, а у самого носа Владимира Ивановича щелкнула огромной пастью акула.
И до Ахенэева дошло, что он каким-то странным образом оказался в подводном мире.
— Эльвирочка!! — В ужасе заорал фантаст. — Где ты?!!
— Какая я тебе, балбес, Эльвирочка! — Проклацала страшными челюстями акула. Кончай выдуриваться, а то — сожру!
Откуда-то вынырнул шебутной Яков и, обняв Владимира Ивановича, заговорщицки прокукарекал.
— Не боись, босс. Выплывем!
24
— Профессор, разрешите приступать к завершающей фазе нашего эксперимента?
В лаборатории, заставленной ретортами, кюветами, пробирками и прочей алхимической утварью, пахло непонятно чем. Этот, не сказать чтобы приятный запах, источала бурлившая в объемном стеклянном резервуаре бледно-зеленая жидкость.
