каменном пьедестале ночных часов или нахожусь в доме, я не понимал, что со мной вообще творится.
Потом я почувствовал, что расту. Я поднимаюсь вверх и вот уже выхожу из комнаты. Я иду через свет и тени в безмолвном доме. Я иду, как будто меня тянет колдовским магнитом. Я не чувствую под собой ног и даже не иду, а скольжу, как ленивый лыжник по пологому спуску. Коридор кажется бесконечным, а внутри меня покой и блаженство.
И тут я открыл глаза. Ветер завывал со страшным остервенением, он почти оглушил меня. Сквозь полусомкнутые ресницы я посмотрел вверх и увидел стометровый смерч. Джинн бесился и неистовствовал. Там, где он прошел, оставался разрушительный след, как от ядерной войны. Чтобы удержать равновесие, я схватился за часы покрепче и в отчаянии посмотрел на Анну и профессора.
— Анна! — крикнул я. — Профессор Кволт!
— Она очнулась! — орал в ответ профессор.
Анна все еще была страшно бледна, но, однако, борясь со слабостью, она пыталась подняться.
— Нам надо попробовать удрать отсюда к чертовой матери! — орал профессор Кволт. — Туда, где деревья, в парк. Ты готов?
— Я не слышу тебя, — крикнул я. — Ты уходи отсюда! Забери с собой Анну!
Но Анна, похоже, не собиралась бросать меня. Она подползла поближе, приподнявшись, бессильно облокотилась руками о каменный парапет часов, ее глаза были широко открыты и сверкали безумием, все тело тряслось.
— Анна!
Она потянула меня за рукав.
— Ты должен заставить себя! — крикнула она, собрав все силы. — Ты должен убить джинна! Гарри, пожалуйста, спаси нас!
— Анна, я не…
— Ты должен, Гарри! Ради меня, милый. Ты разве не понял — джинну нужна я! Мисс Джонсон была потомком сестры прекраснейшей девушки, а я — потомок самой этой девушки! Он хочет меня, Гарри! Он ждал все это время, и теперь он хочет меня.
Я беспомощно посмотрел на нее. Взбесившийся ветер был слишком силен, и теперь уже нечего было и думать убежать от него, я просто не знал, что делать. Сквозь пыль и дым я видел с трудом, а Анна смотрела на меня с ужасом и мольбой во взгляде.
— Анна! — крикнул я, как бы давая понять, что ничего не могу поделать.
И тут могучий смерч вырвал из земли каменные часы, и они развалились на сотни частей, которые падали вниз и больно ударяли меня по спине. Некоторые осколки порезали мне лицо и руки, и я, растерянный, потрясенный и окровавленный, упал на траву. Мелькнула мысль, что я скатываюсь с лестницы и качусь по гравиевой дороге, последним усилием воли я поднял голову и увидел, что Анна бежит через лужайку.
Профессор Кволт мчался за ней, пытаясь догнать, но разъяренный джинн поднял его и отбросил в сторону. Я слышал, как у Кволта при падении сломалась нога.
Анна еще какое-то время бежала впереди мчавшегося за ней джинна, который, как ветер, надвигался на нее огромной спиралью из травы и песка. Тут он напал на нее и в резком порыве сорвал с нее всю одежду, обрывки ткани взметнулись вверх к черному небу.
Дьявольский вихрь комьев земли и камней кружился прямо над Анной. Она в отчаянии подняла руки и попыталась заслонить голову от падающего града, но это ее не спасло: куски окровавленного скальпа были сорваны с ее головы и смешаны· ветром с пылью и травой. Картина, последовавшая вслед за этим, не могла даже присниться в кошмарном сне. Джинн быстро, кусок за куском, срывал кожу с ее тела, обнажая голые мускулы. Я видел, как затрепетали ее мышцы, как крылья, когда джинн снял кожу с рук.
Я увидел это перед тем, как уткнуться лицом в траву, ее брызжущие кровью внутренности взметнулись вверх. И как похоронная барабанная дробь ритуальных жертвоприношений, высоко в небе раздался стук ее расчлененных костей, которые вертелись в воздухе и бились друг о друга.
Джинн взвыл еще громче и начал двигаться ко мне. Я в порыве отчаяния попытался ползком добраться до берега моря; мой мозг работал четко, и я прекрасно осознавал, что, если джинн меня настигнет, меня ждет участь несчастной Анны.
И тут — я не знаю, как это объяснить, — низкий, спокойный и до боли знакомый голос мне сказал: остановись! Я попытался открыть глаза, но они были словно не мои.
Я скользил по траве, а надо мной кружился воздушный столб, и я видел разъяренные красные глаза джинна в облаке черной пыли. Я чувствовал, что я совершенно не боюсь его, что для меня он — не больше, чем разошедшийся грубиян, которого нужно поставить на место.
Я поднял руки и сказал:
— Стой! — затем еще раз, и, когда я повторил это в третий раз, ветер заметно ослабел и с пронизывающего свистящего рева перешел на более спокойный гул.
Мне казалось, что я двигаюсь назад, но не в пространстве, а в своих мыслях. Я видел планеты, звезды, темноту и ослепительные вспышки света. Я слышал голоса, все они сливались в один. Я ехал мимо прекрасных, цветов, деревьев и гор. Я почувствовал, как что-то прикоснулось к моему лицу — мое лицо! — и потом все пропало, Но я уже ничего не видел и не слышал…
Я очнулся, поднялся на ноги, задыхаясь и кашляя. Лужайка была перекопана, как будто здесь потрудился экскаватор. Стояла поразительная тишина, не считая далеких бурлящих океанских волн. Я увидел профессора Кволта, подошел к нему и заботливо спросил:
— Профессор?
Он был бледен, лицо его скривилось от боли, обеими руками он держал ногу, однако сумел подарить мне вымученную улыбку.
— Чертов джинн, — сказал он. — Сломал мне ногу.
Я огляделся вокруг. Он Анны не осталось ничего, ни обрывка одежды, ни косточки — ничего.
Присмотревшись получше, я увидел, что в пятидесяти ярдах от меня лежит какой-то человек лицом вниз.
Что было силы я помчался туда. Еще не увидев его лица, я уже узнал его одежду. Я опустился подле него на колени и, собрав последние силы, перевернул его на спину. Он был мертв. Однако в его смерти был повинен не джинн.
— Макс, — нежно сказал я. — Господи, Макс, спасибо тебе.
Он умер, когда мисс Джонсон поразила его саблей. Но ведь он как-то очутился здесь! И по логике вещей, он пришел сюда сам. Ночные часы расшевелили его, когда я мобилизовал все свои силы, и это заставило его двигать мертвыми ногами и идти сюда. Ночные часы с помощью моей силы воскресили его.
Но на этом все чудеса не кончились. Это был не просто Макс Грейвс, а ТОТ самый Макс Грейвс, которого я раньше знал, до всех· этих горшков, джиннов и смерти его жены. Его лицо было прежним, неизрезанным, и теперь оно хранило печать смерти и вечного покоя.
Будучи живым, Макс Грейвс был бессилен против джинна. Но мертвому смерть не страшна, он мог говорить с джинном на его волшебном языке, он мог справиться с ним и заставить его исчезнуть. Это ему удалось! И мне стало ясно, как Макс смог это сделать. Джинн не мог существовать без формы хозяина, без лица Макса, а Макс забрал свое лицо назад! Джинны — могучие духи, они держат власть над демонами арабского оккультизма, но им не устоять перед силой души человека, перед его волей.
Я устало поднялся на ноги И посмотрел на часы. Стекло было разбито, но механизм оказался целым и невредимым. Я вернулся к профессору Кволту:
— Вы сможете обождать? Я пойду вызову «скорую».
Кволт разжал зубы:
— Нет, не надо. Они увидят этот разгром, начнут разбираться. Лучше оставить все как есть и тихо уйти.
— А что с мисс Джонсон? Да, хочу сообщить вам потрясающую новость, что Макс Грейвс лежит недалеко отсюда. С совершенно нормальным лицом, но мертвый и с разрезанной шеей.
Профессор вновь скорчил гримасу боли:
— А этот доктор — как его там — Джарвис. Он нас выручит. К тому же он не обрадуется, если все
