— Примитивно.
— Двусмысленно и неоднозначно.
Эдип, с каждой репликой багровевший все больше, не выдержал:
— Да ну? А каков, по-вашему, ответ?!
— «Ахиллес ремонтирует табуретку», — отчеканила Черепаха.
Стало очень тихо.
— Табуретку, — хрипло повторил Эдип.
Ахиллес, подняв бровь, посмотрел на Черепаху.
— Было, — ответила та, — Четвертую ножку ты потерял. Оправдывался, что лишняя.
Ахиллес независимо пожал плечами.
Эдип уныло ковырял ногой землю. Потом спросил:
— Что ж мне теперь делать?
— Ну, — ответил Ахиллес, — Мы людей не едим. Можешь получить еще загадку.
— Давайте.
— Чем, — спросила Черепаха, — Ворон похож на конторку?
Глаза у Эдипа округлились.
— Или, — сказал Ахиллес, — Бреет ли себя брадобрей, если он бреет тех и только тех, кто сам себя не бреет?
— Что такое «зеленое и красное»…
— …висит на стенке…
— …и кружит, и кружит, и кружит…
— …и стреляет?
— Как в три приема положить жирафа в холодильник?…
Эдип попятился.
— Догонит ли Ахилле…
— Эй, — возмутилась Черепаха, — Полегче.
— Извини.
Эдип уже бежал вниз по склону. Черепаха с сожалением смотрела ему вслед, потом вдруг заорала:
— Почему для любого целого «эн» больше двух уравнение «а» в энной плюс «бэ» в энной равно «цэ» в энной не имеет целых положительных решений «а», «бэ» и «цэ»?!!
Эдип дернулся, и рванул так, что вскоре скрылся из виду.
— Все, — сказал Ахиллес, — Можно выходить.
Из кустов осторожно выглянул Сфинкс.
— Ну, ребята, — сказал он, — Выручили, спасибо.
— Всегда рады помочь.
— А то, понимаешь, повадились. Загадки им загадывай. Я ведь не железный. А этот Эдип, так он вообще…
— Да, — задумчиво сказала Черепаха, — У парня явно какие-то комплексы.
Джинн
— Вот это да, — воскликнул Ахиллес. — Вот это повезло.
Он вытащил из песка бутылку, и попытался отковырять налипшие на нее ракушки и водоросли. Потом аккуратно сбил сургуч с горлышка.
Из бутылки донесся странный звук.
— Простите? — озадаченно сказал Ахиллес.
Бутылка молчала.
— Эй, тут есть кто-нибудь?! — он перевернул бутылку, и тряхнул ее. — Ау!
— И вовсе незачем так орать, — немного шепеляво сказали вдруг из бутылки. — Я и в первый раз прекрасно тебя слышал.
— Черт, — расстроено сказал Ахиллес, — Что ты там делаешь?
— Где?
— В бутылке!
— Ну, я джинн.
— А я Ахиллес. Очень приятно. Но что ты делаешь в бутылке?
После тяжелой паузы из бутылки поинтересовались:
— Ты мифы читал?
— А как же!
— Знаешь, — проникновенно сказал джинн, — Ты читал не те мифы. Но это и к лучшему. Никаких, стало быть, желаний. У меня жуткая агорафобия.
— То есть, наружу ты не полезешь? — уточнил Ахиллес.
— Ни за что.
Ахиллес нахмурился. Потом на его лице появилась коварная улыбка.
— Да тебе просто слабо.
— Что?
— Агорафобия? Не смеши меня.
— Не понял!
— Ты, наверное, просто толстый, — рассуждал Ахиллес. — Горлышко-то узкое.
— Свинья ты, — грустно сказали из бутылки, — Смотри!
Из горлышка заструился дым. Ахиллес внимательно следил за процессом. Как только последняя струйка дыма вышла из бутылки, Ахиллес мгновенно заткнул ее и тут же дал деру. Вслед ему неслась ругань на арабском.
— Ну, как?
— Нашел, — сказал Ахиллес. — Вот.
— Молодец! Отличная бутылка, — сказала Черепаха, засовывая в горлышко записку, — Теперь нас точно найдут.
— Сполосни ее только, — посоветовал Ахиллес. Потом оглянулся.
У него вдруг появилось смутное подозрение, что он сделал что-то не так.
Для тех, кто понимает
— Слушай, — сказал Ахиллес, — А как тебя на самом деле зовут?
— Альмутасим, — сказала Черепаха.
Мидас
— Да тут работы больше. Вы посмотрите на это! — возмущенно сказал Мидас.
Все посмотрели.
«Этим» было старое, громоздкое трюмо.
— Ну, трюмо, — сказала Черепаха, — Ну и что?
— Тебе только пальчиком — р-раз, — сказал Ахиллес. — И готово.
