Герман Иванович Матвеев
Новый директор
Мы не верили бы учению, воспитанию и образованию, если бы оно было загнано только в школу и оторвано от бурной жизни.
Нет и быть не может «трудных» детей. Причина плохого поведения коренится в плохом воспитании, а правильное воспитание всегда приводит к успешным результатам.
О повести Г. Матвеева 'Новый директор'
Однажды, осенним утром 1947 года, в десятом классе одной из ленинградских школ на уроке появился взрослый человек. Директор школы представил его учащимся как практиканта. «Практикант» устроился на задней парте и с того дня стал активным посетителем занятий.
Он быстро подружился с семнадцатилетними десятиклассницами, и они стали доверчиво посвящать его в свои домашние и школьные «истории». Это доверие девочек не исчезло и потом, в конце учебного года, когда вдруг выяснилось, что под видом практиканта жизнь класса изучал писатель Г. И. Матвеев, работавший в то время над повестью «Семнадцатилетние».
Повесть «Семнадцатилетние», написанная в результате многолетнего и глубокого изучения школьной жизни, близко затронула юных читателей, педагогов и родителей острой постановкой ряда жгучих вопросов воспитания в семье и школе. Книга вызвала волну дискуссий и выдержала пять изданий. Она читается с интересом и теперь, хотя школа за эти годы ушла далеко вперед.
Продолжая интересоваться жизнью советской школы, изучая высказывания В. И. Ленина о воспитании, труды замечательных русских педагогов К. Д. Ушинского и А. С. Макаренко, Г. Матвеев написал вторую книгу на ту же волнующую его тему о воспитании юного поколения — повесть «Новый директор». Действие в ней начинается с 1955 года, и она как бы продолжает повесть «Семнадцатилетние».
Здесь тот же главный герой — Константин Семенович Горюнов. Как и в повести «Семнадцатилетние», события развертываются не только в школе, но и за ее стенами: в милиции, куда попадают несколько школьников, втянутых в воровскую шайку; дома в семьях, где по-разному относятся к воспитанию детей.
В центре повести — проблема воспитания школьников в труде. Организация при школе заводской мастерской и фабрики-кухни подчиняется этой задаче. К этому направлены и строительство школьниками своего стадиона, своего радиоузла, подготовка ими своих кабинетов. И это приводит к тому, что школьники начинают чувствовать себя хозяевами своей школы, начинают оберегать свои порядки, создают свой «школьный патруль» и т. д.
Перед читателем проходят интересные типы школьников, родителей, педагогов, руководителей школьного дела, честных и самоотверженных в своем благородном труде.
Но наряду с ними имеются приверженцы формализма, иссушающего всякое живое дело. Такие (среди них и директор школы Марина Федотовна, на смену которой приходит Горюнов) не задумываются глубоко над проблемами коммунистического воспитания. На словах они почитают, а на деле боятся педагогического наследия Макаренко, прикрываясь рассуждениями об «особых условиях», в которых он работал.
Они боятся «выносить сор из избы», говорить о недостатках в работе и ошибках.
Такие явления подвергаются в повести беспощадной критике.
В повести много острых проблем. Есть в ней и спорные мысли, еще не проверенные практикой. Но всё это — от живой заинтересованности в улучшении дела воспитания детей в семье и школе. И пусть это послужит основой для живого разговора.
В целом «Новый директор», как и повесть «Семнадцатилетние», горячо продолжает борьбу за педагогические принципы К. Д. Ушинского и А. С. Макаренко, за усиление связи школы с жизнью, за трудовое воспитание школьников. В этом несомненная ценность повести.
1. Игорь Уваров
В просторной квартире нового дома раздался звонок. Прошла минута, другая, третья…
Звонок повторился.
Часы в большом старинном футляре, стоявшие в прихожей, отстукивали секунды отчетливо и равнодушно. Им было безразлично, что за дверью стоит живой человек.
И только когда звонок задребезжал в третий раз, в прихожую вышел юноша в пестрой шелковой пижаме. Небрежно отбросил он задвижку, повернул замок, а ногой толкнул дверь.
— Вам кого? — сухо спросил он невысокого мужчину, стоявшего на площадке лестницы и робко смотревшего через очки.
— Я к Виталию Павловичу… Он звонил по телефону и приказал привезти вот эту папку… Он дома?
— Он занят.
— Я понимаю… Тогда передайте, пожалуйста, и спросите… не нужно ли чего-нибудь еще?
— Хорошо. Подождите минутку, — сказал юноша и, взяв красную папку, захлопнул дверь перед самым носом мужчины.
Проходя через гостиную в кабинет отца, он постучал в чуть приоткрытую дверь комнаты матери:
— Ма! А где Нюша?
— Я послала ее в магазин. Кто там пришел, Игорек?
— Папин «чегоизвольте».
Очень располневший в последние годы Виталий Павлович сидел за письменным столом и, с красным карандашом в руке, просматривал бумаги. В кабинете было накурено.
— Па! Почему ты не проветриваешь? — спросил Игорь, кладя папку перед отцом. — Топор можно повесить!
— На улице шумно, мешают.
— Подумаешь, какие мировые проблемы решаешь! Здоровье дороже.
С этими словами Игорь вскочил на подоконник и открыл форточку.
— Ага! Материал привезли, — обрадовался отец. — Сегодня вечером я должен делать доклад на совещании. Большие дела намечаются…
— Па, перемени, пожалуйста, пластинку. Я знаю, что ты хочешь сказать… — иронически начал Игорь, но, увидев, как нахмурился отец, замолчал.
Виталий Павлович захлопнул папку. Он понимал, что сердиться бесполезно, что лучше всего усадить сына рядом с собой и в простой, доступной форме рассказать, о чем он будет вечером докладывать. Сухие цифры превратить в зримые образы недалекого будущего… Но, как всегда, не было времени, и он только вздохнул.
— Этот… спрашивает, не нужно ли тебе чего-нибудь еще, — небрежно сказал Игорь.
— А что это за тон? И почему «этот»?
— Я не знаю его фамилии. Так что ему сказать?
