например, когда за меня замуж пошла, не ошиблась? — спросил Архипыч. — А? Или ошиблась?
— Конечно ошиблась! — засмеялась Анна Васильевна.
6. Следствие по делу…
В комнате высокий потолок и два больших окна, выходящих на Дворцовую площадь. Письменные столы поставлены возле окон, а рядом, для хранения документов и ценностей, железные сейфы. Несмотря на обилие мебели — шкафы для одежды, диван, стулья, — в комнате просторно и светло. На портрете хмурится Ленин, и это его выражение здесь очень подходит.
На завтра назначено совещание в обкоме, где должен был решаться вопрос об опытной школе, и будущий директор — Константин Семенович — торопился закончить дело об ограблении ларька.
Дело простое, мелкое, сумма незначительная. Застигнутые на месте преступления, мальчишки сознались, и по всему было видно, что это у них первый случай. Вместе с ними удалось задержать третьего, уже взрослого парня, по фамилии Волохов. Этот еще «не раскололся», как говорят в угрозыске, но по манере держаться, по повадкам, жаргонным словечкам, которые изредка прорывались, работники милиции понимали, что имеют дело с человеком опытным.
В комнату вошел оперативный работник Васильев. В одной руке он держал небольшой чемодан, а в другой туго набитый портфель. Поставив чемодан на стул, Васильев достал из портфеля протокол обыска и положил его перед начальником отделения.
— Врет он всё, товарищ начальник. Нигде он, конечно, не работает. Преимущественно у матери на шее сидит. Два года как из колонии вернулся. Это и есть Гошка Блин.
— Гошка Блин?
— Ну да. Георгий Волохов, по кличке Гошка Блин.
— Вот оно что… — протянул Константин Семенович. — Значит, старый знакомый. Ничего не скажешь — талантливый юноша.
— У-у… Организатор! — подтвердил Васильев. — Помните, весной на Васильевском острове магазин ограбили? Его шайка.
Константин Семенович откинулся на спинку стула и молча наблюдал, как сотрудник вынимал из портфеля и раскладывал на столе карманные часы, три авторучки, пар десять капроновых чулок и другие, явно краденые мелкие вещи.
Конечно, он помнил это дело. Прекрасное трехэтажное здание школы, где учились четверо виновных и куда он заходил весной, встало перед глазами. Большой вестибюль, вешалка с железной сеткой, полная, с чуть выпуклыми глазами, самодовольная Марина Федотовна… Именно в этой школе Борис Михайлович и предлагает ему стать директором.
— Мать в ночной смене работает. Привез ее сюда. В коридоре сидит, плачет, — сообщил Васильев, вытаскивая из портфеля и разглаживая рукой темно-красный шелковый галстук. — Вот полюбуйтесь!
С этими словами он приложил галстук к груди и повернулся к Горюнову. На широкой нижней части галстука была изображена женщина с рыжими распущенными волосами, в ярко-желтом платье.
— С фокусом, — подмигнул сотрудник и, нащупав пальцами ниточку, потянул за нее. Теперь на галстуке оказался рисунок совершенно голой женщины.
— Какая пошлость! — сморщился Константин Семенович.
— Да, — согласился Васильев. — Так сказать, натурализм. Американская продукция. И где он только откопал такую «красоту»?
Потянув за другой конец нитки, Васильев «одел» женщину и бросил галстук на стол.
— Вот еще… — сказал он, вытаскивая из портфеля черную книжечку. — Заводской пропуск. Я полагаю, что из кармана вместе с деньгами вытянул.
Константин Семенович внимательно посмотрел на приклеенную к пропуску фотографию рабочего и задумался. Как правило, воры не держат попавших к ним в руки чужих документов. Слишком это серьезная улика. Если Волохов сохранил пропуск, — значит, он ему был зачем-то нужен.
— А где это всё лежало?
— У него свой ящик в материнском комоде.
— Мать знала, что он прячет в этом ящике?
— Говорит, что не знала. Ящик на замке.
Константин Семенович взял со стола заготовленный листочек бумаги, записал на нем номер пропуска, имя и фамилию владельца, название завода и протянул записку сотруднику.
— Надо будет как можно скорей разыскать этого гражданина и выяснить, при каких обстоятельствах он потерял пропуск.
— Есть! А тут в чемодане женские тряпки. Я полагаю, что чемодан он украл в вагоне. Особенно ценного ничего нет, — объяснил Васильев, открывая чемодан. — Вот список.
— Ну хорошо. Отправляйтесь сейчас на завод, и сразу же позвоните, если что-нибудь выясните. Затем я вас попрошу проехать в дом, где живет Николай Садовский, и разузнать всё, что касается этого мальчишки. Поговорите в домоуправлении, во дворе, познакомьтесь с ребятами и расспросите их, зайдите к соседям. Одним словом, к концу дня жду полной характеристики.
— Их бы надо вывести из дела, товарищ начальник. Они преимущественно по глупости влипли. И рыжий тоже… Ребята не плохие.
— Хорошие ребята в ларек не полезут, — возразил Константин Семенович.
— Гошка Блин их с толку сбил. Таких рецидивистов я бы уничтожал начисто. Он как микроб заразный!
— Если мальчишки пошли воровать первый раз, надо сделать так, чтобы это было и в последний.
— Ясно! — согласился Васильев. — Так напугать, чтобы на всю жизнь запомнили… Вот вы имеете педагогическое образование, товарищ начальник… Скажите, а можно пугать детей?
— Смотря как и в каком смысле. В нашем деле это иногда помогает. — Страх — хороший тормоз, особенно в младшем возрасте. А почему вы об этом спросили, Арнольд Спиридонович?
— Да мы с женой всё спорим. Она считает, что детей пугать никак нельзя, трусами, дескать, вырастут.
— А когда ребенку говорят: не лезь на крышу — упадешь или: не тронь собаку — укусит, то пугают его?
— Вообще-то, да.
— Весь вопрос в чувстве меры, Арнольд Спиридонович. Страх бывает разный. Сколько лет вашему сыну?
— Третий год.
— Вот, вот, самый такой возраст… — засмеялся Горюнов. — Пригласите Волохову.
— А это всё так и оставим? — Васильев показал пальцем на разложенные вещи.
— Да. Пускай смотрит.
Мать Волохова, бедно, но опрятно одетая, с испуганно-робким выражением глаз, неторопливыми движениями, производила приятное впечатление.
— Садитесь, пожалуйста! — предложил Константин Семенович.
Приблизившись к столу, женщина посмотрела на разложенные вещи, затем на следователя и, глубоко вздохнув, покорно опустилась на стул.
— Вы знаете, о чем у нас будет разговор? — пододвигая к себе папку с делом, спросил Константин Семенович.
Вместо ответа женщина еще ниже поникла головой, но спохватившись, вскинула на Горюнова свои большие, полные слез глаза.
— А вы разрешите ему передачу, товарищ следователь? — тихо попросила она, приподнимая с колен небольшой узелок.
— Зачем? — строго спросил Константин Семенович и, видя, что женщина не поняла, объяснил: — Он же получает паек. Этого ему вполне достаточно. Или вы хотите сделать его пребывание у нас более
