– Строит из себя балетная-шкелетная!
– Смотреть противно!
– Веер еще какой-то приволокла! Полный отстой!
Наглая грациозность или грациозная наглость, это одно и то же. Мальчишки таких слов не говорят. Но почему-то не пропускают балетных спектаклей в клубе «Фитилек». А девчонок тянет туда обыкновенная вредность – вдруг Анюта во время танца споткнется? Вдруг неуклюжий Валечка-Косточка уронит ее с грохотом?
– Валентин-Константин косолапый, – плюнул Леха, – принц, блин.
Звонок прекратил этот светский разговор, состоявшийся вокруг принцессы с веером.
Никто в шестом классе «Б» так никогда и не узнал, как попал веер к Анюте балетной.
В тот день спектакль начался с опозданием, хотя обычно все здесь бывает строго вовремя.
По дороге в «Фитилек» Валентин-Константин встретил милиционера Угорелова. Угорелов сказал сурово:
– Еще раз уронишь или толкнешь, будешь доставлен в отделение милиции, разговор пойдет другой.
– Не толкал! – честно смотрел Валентин-Константин. – Разве я позволю себе ронять милицию? Или вы про урну? – И тут милиционер Угорелов вдруг упал, и опять в лужу.
– Все! Ответишь по закону! Гадом буду, не прощу! – Он орал из глубокой лужи, малыши и собаки Лунного бульвара стояли вокруг и хохотали, показывая на Угорелова пальцами.
– Анекдот, а не мент, – высказался Степа. Пес часто бывает прав.
Потом все помогали Угорелову отряхнуться, первоклассница Кристина вытерла его рукав носовым платочком. Тем временем Валентин-Константин исчез ловко и незаметно, почти как Виртуал.
– Ответишь по суду! – кричал Угорелов, но Костечки-Валечки уже не было.
Валентин-Константин влетел в клуб «Фитилек» запыхавшись. В зале сидели зрители, весь шестой «Б» был здесь.
– Привет всем! – крикнул на ходу Валентин-Константин и кинулся за кулисы. Ему надо было переодеться в принца. Он нырнул за перегородку и стал наряжаться в бархатный камзол, брюки в мелкий цветочек и, конечно, обул балетные туфли. Так одеваются только принцы. Валентин-Константин ни за что не вышел бы в таком виде на Лунный бульвар. Тем более не показался бы в брюках в цветочек в родной школе. Но спектакль есть спектакль, в нем все возможно.
Он нарядился, хотел выйти из-за перегородки и тут услышал в соседней раздевалке разговор, который очень заинтересовал Валентина-Константина:
– Пропал веер, а без веера какой же бал? – Алла Алексеевна говорила расстроенным голосом. – Анюта, вся надежда на тебя. Верни веер.
– Не брала, – с тихим упрямством отвечала Анюта, – вы, Алла Алексеевна, обижаете меня напрасным подозрением. А обиженная я танцевать не смогу.
Алла Алексеевна тоже упрямая:
– Не напрасны мои подозрения, Анюта, больше некому было взять. – В балете все упрямые, приходится так много заниматься и от многого отказываться. Характер становится железным.
«Не отдаст, – решил Валентин-Константин. Он сразу поверил, что Анюта стащила веер, хотя вовсе не считал ее способной на такие поступки. Просто поступки – одно дело, а веер – совсем другое. Анюта давно смотрела на этот веер таким взглядом, что все становилось понятно. Особенно ему: любящие люди обладают очень тонкой интуицией.
Публика в зале волновалась:
– Начинайте балет!
– Нам еще уроки делать!
– Тормозят!
Некоторые топали, некоторые свистели.
Валентин-Константин тоже хотел, чтобы спектакль начался скорее. Он так полюбил выступать на сцене. Он разыскал Аллу Алексеевну, которая нервно дергала себя за каждый палец в отдельности. Он подошел к ней в своем парадном наряде принца:
– Алла Алексеевна, это я взял веер. Совершенно нечаянно.
– Ты? – она широко раскрыла глаза и рот. – Зачем?
– Хотел подарить одному человеку. Совершенно нечаянно, – он шагнул к рюкзачку Анюты, который лежал на полу гримерки, открыл его и достал веер, целый и невредимый, – Анюта даже не знала. Вот он веер, держите.
– Быстро на сцену! – радостно крикнула Алла Алексеевна и стала суеверно шептать: – Ни пуха ни пера! Ни пуха ни пера! – Хотя перо как раз имелось – ведь роскошный веер сделан из перьев страуса, а может быть, петуха.
Они выбежали легко и прекрасно. Музыка играла самый нежный вальс, бал в королевском дворце шел такой красивый и сказочный. Золушка – Анюта и принц – Валентин-Константин танцевали в середине сцены, они были главными героями, на них все смотрели. Анюта была в бальном платье, в хрустальных туфельках, а в руке держала веер. Она успевала им обмахиваться даже во время вальса. И рядом с ней был настоящий принц, благородный и прекрасный. А вокруг танцевали придворные дамы, на них тоже были бальные наряды, но вееров не было, и дамы махали перед своими лицами тетрадками. Это никого не смущало: они же не принцессы.
Во время танца принц спросил у Анюты, которая вот-вот превратится в Золушку, а потом опять в принцессу:
– Зачем ты его сперла?
Он спросил тихо-тихо, а сам кружил ее бережно и нежно. Время от времени принц поднимал ее на руки, так в балете выражается большая любовь. Как раз на этом самом балу любовь и началась, так было в сказке про Золушку, так было и в балетном спектакле в клубе «Фитилек».
– Очень захотелось, – тихо и нежно ответила принцесса Анюта, – и не ругай меня, Валечка-Костечка: все же окончилось хорошо. Ты вернул Алле Алексеевне этот веер, – и она как ни в чем не бывало взмахивала веером в такт музыке. – Не будь занудой и не ворчи.
Он опять поднял Золушку над головой и кружился, кружился. Она была совсем легонькой.
– Ах, как он влюблен, – растроганно шептались девчонки в зале.
– Я не зануда, – Валентин-Константин сиял влюбленной улыбкой, – а если будешь обзываться, я тебя сейчас уроню. – Улыбка нежная, а слова другие. – Уроню с шумом. Совершенно нечаянно, сама понимаешь.
– Не буду ворчать, – она тихо говорила ему, – буду благодарить тебя за твой благородный поступок. Теперь Алла Алексеевна думает, что ты украл веер, а украл его не ты. Спасибо тебе. Не роняй, пожалуйста, такая огромная высота! Ты же такой длинный, поднял меня почти до потолка.
Бал закончился вполне благополучно. Зрители хлопали и кричали, свистели, как на рок-концерте. Некоторые топали, так они привыкли в Доме культуры «Ватрушка».
Артисты и их руководительница Алла Алексеевна выходили из-за кулис на сцену и кланялись.
– Семнадцать выходов, – сказала счастливым голосом Алла Алексеевна, – такого нет даже в самом большом театре – семнадцать!
Наконец публика разошлась. Алла Алексеевна спрятала веер к себе в сумку. Она очень хорошо разбирается в характерах подростков, а точнее объяснять здесь и не обязательно.
По Лунному бульвару бежит Агата, она тащит большую сумку. Вот она добежала до знакомой скамейки и закричала:
– Привет, Харитон! Привет, Степа!
Харя радостно крикнул:
– Привет, Агата! Хорошо, что пришла.
А Степа? Обрадовался своей приятельнице? Нет! Степа зарычал, показывая острые клыки. А потом отвернулся очень сердито и проворчал:
– Этого мне только не хватало.
Никто из окруживших скамейку шестиклассников не понял, что происходит. Но трое поняли: Агата,
