Крепкий Денис, скуластенький, крикнул:
— Не каждый для этого годится!
Вот как он рассудил, этот мальчик. Не каждый человек достоин, чтобы о нём писали. И потом читали. Не каждый…
Когда писательница узнала всех ребят поближе, она поняла, что Денис — человек особенный. Не мальчишка, а крючок, любого зацепит, растревожит. И её зацепил. Стала она думать-размышлять: «Почему он так сказал: «Не каждый для этого годится»? Он-то сам годится в герои книги? А другие, значит, хуже? Почему он так считает?» И спросила однажды:
— Денис, почему ты так считаешь?
— А как же! Есть ребята обыкновенные, а есть необыкновенные. Чего уж тут.
Сразу доказать ничего было нельзя. Требовались серьёзные доказательства. Ну и что? Торопиться некуда. Раз уж встретились, говорили — надо понять друг друга до конца.
Есть на продлёнке люди совершенно необыкновенные.
Есть, например, мальчик, который умеет усыплять людей: дотронется пальцем до какой-то точки на животе, и готово — глубокий сон, гипноз, что ли. Он эту точку знает, вот в чём дело.
Да что гипнотизёр! Есть на продлёнке девочка, которую зовут Мальвина. Честное слово!
Ну и кинозвезда есть.
Почему же тогда писательнице хочется написать о девочке со второй парты? О той, которая подняла руку последней, а опустила — самой первой? Почему же? Этого не объяснишь так, сразу. Постепенно всё станет понятнее, Напишется книга, она обо всём расскажет. В ней будет про каждого рассказ. Потому что, если присмотреться и подумать, нет среди людей — неинтересных. Нет в книге неглавных героев, как нет их в классе или, допустим, на продлёнке. Это будет книга, где все герои — главные.
В парикмахерской
Женя Соловьёва остановилась около парикмахерской, потому что знакомый голос сказал:
— Привет, Соловьёва!
Денис шёл мимо и нёс длинную пластмассовую трубку зелёного цвета.
— Смотри, что я нашёл-то.
Она видела, что он рад, и спросила:
— Зачем она тебе?
Когда человек рад, ему хочется поговорить о своей радости.
— Глупый вопрос — зачем? Это же трубка. Пластмассовая. Из неё можно сделать что хочешь.
— А-а, тогда понятно. Хорошенькая трубочка.
Смотрит Женя на Дениса. Ростом он небольшой, а попробуй тронь — распушится, налетит, заклюёт.
Денис смотрит на Женю. Две светлые метёлочки над ушами вздрагивают, нос курносый. Обычная девочка. Но смелые карие глаза глядят прямо.
— Пока, Соловьёва!
Женя открывает дверь парикмахерской, он притормозил, обернулся:
— Эй, Соловьёва! Неужели решила свои хвосты остричь?
Вот крючок — цепляет Женю, а зачем? Сам не знает.
Она смеётся:
— У меня мама в парикмахерской работает. Забыл? Я просто иду к ней.
— Ну и шагай в свою парикмахерскую. А я из этой трубки телескоп сделаю и буду смотреть на звёзды. Ага! Или сделаю отличную дудку! И буду дудеть! Вот так!
Он оглушительно завыл в свою трубку, но Женя не слышала — она уже вошла в парикмахерскую.
…Вчера мама пришла с работы и с порога закричала:
— Что за помойка у тебя на столе? Взрослая девчонка! Надоело!
Мама шагнула к столу и как смахнёт на пол всё, что там было! Полетели по комнате тетрадки, открытки с яркими цветами и золотыми буквами, краски и цветные лоскуты. И обёртка от шоколадки. Всё разлетелось по комнате, покатились шашки под диван. Мама сверкала глазами:
— Без вас хватает!
Это было несправедливо — можно просто сказать, зачем же швырять вещи на пол? Но Женя ничего не ответила: молча стала всё подбирать. Лицо у Жени было равнодушным. Бывает такая обида, которую надо спрятать получше и держать при себе.
Поджала губы и складывает тетрадки ровненько, стопочкой, в углу ящика. А мама в ванной Аньку умывает. Аньке четыре года, но сегодня её не слышно — тоже соображает, когда пищать, а когда молчать.
И вот сидят на диване рядышком две сестры, Женя и Аня, на маму смотрят светло-карие глаза в длинных ресницах, четыре одинаковых глаза. А мама на них не смотрит. Может быть, ей стыдно? Даже если так, мама не станет об этом говорить. Мама умеет извиняться, не извиняясь.
— Женя, завтра на продлёнку можешь не ходить. Если хочешь, приходи ко мне в парикмахерскую.
Конечно, Женя хочет в парикмахерскую. Продлёнка каждый день, а в парикмахерскую мама пускает редко. Мама очень организованная, всё у неё по минутам рассчитано. Она любит, чтобы каждый занимался своими делами. Женя пусть готовит уроки на продлёнке и убирает квартиру. Анька пусть качает в детском саду своих кукол. А сама мама стрижёт и причёсывает женщин.
И вот Женя в парикмахерской.
Яркий свет, большие зеркала — праздничное место, что говорить. В зеркалах отражаются разноцветные флаконы. А вон мамина лучшая подруга, тётя Зоя, как всегда хмурая. Увидела Женю:
— Вера, твой портрет пришёл.
Все засмеялись, и Женя засмеялась.
Она правда похожа на маму, только светлая, а мама чёрненькая. Обе глазастые, тонкие шеи, а губы пухлые, как будто обиженные.
Нестриженые женщины называются здесь клиентками, они сидят в очереди у двери. Женя сразу проходит в зал — ей нечего сидеть под дверью, пусть там сидят те, у кого мама не работает в парикмахерской.
Женя садится в сторонке и смотрит, как мама накручивает на железные трубочки пряди волос; румяная женщина, укутанная в простыню, внимательно разглядывает себя в зеркале. Женя знает: в парикмахерской зеркала как будто особенные, никогда нигде себя так хорошо не увидишь. А железные трубочки называются бигуди — Женя знает. Мама считает, что Женя приглядистая и ухватистая.
А ей, Жене, просто всё интересно. Интересно смотреть, как ловко мама накручивает волосы на бигуди, чтобы стали пышными и кудрявыми. Интересно, как тётя Зоя поливает из розового кувшина голову красивой старухи. Её и старухой не назовёшь — яркая седина и густой голос, она говорит:
— Горячо, нельзя разбавить?
— Нормальная вода, — строго отвечает тётя Зоя. Ей кажется, что люди капризные.
— Верочка! Неужели это ваша дочь? — удивляется румяная. С железными трубочками голова у неё стала большая, она теперь похожа на космонавта в скафандре, — Такая взрослая девочка! Вы же совсем молоденькая, Верочка. Вы с ней как сёстры и похожи очень.
— Какая молоденькая, мне тридцать два скоро.
Женя видит, что маме нравится быть молодой. Нравится, что Женя на неё похожа. На кого же ещё должны быть похожи её дети?
И Жене нравится быть похожей на маму. Мама красивая, даже очень. Мама стройная, у неё длинные ноги, длинная шея. В юности, когда ни Жени, ни Аньки не было на свете, мама занималась лёгкой атлетикой. Наверное, поэтому она такая гибкая, складная и сильная. Мама самая заметная в женском зале.
Однажды Женя слышала, как тётя Зоя сказала:
