костюм. – Настолько склочные, что доймут самого спокойного. – И он опять уставился на Скотта заплывшими жиром глазками. – Ты-то будешь жениться, дружище?
«Если бы я за эти дни не разучился смеяться, – подумал Скотт, – я бы сейчас захохотал».
– Нет, – ответил он. – Послушайте, можно мне выйти…
– Мудрое, благородное решение, – сказал здоровяк. – Слышу достойного, приличного человека. Эти женщины. – Он уставился широко раскрытыми глазами в лобовое стекло. – Чтоб их всех поразил рак. Они разрушают исподтишка, бьют без промаха, они… О, пророк, скажи всю правду, – ужасные создания. – Мужчина посмотрел на Скотта. – Эй, мальчик, – сказал он, смеясь, рыгая и икая одновременно.
– Мистер, я выйду здесь.
– Я повезу тебя во Фрипорт, мой мальчик, – сказал мужчина. – Нас ждет Фрипорт! Страна веселья и неожиданных утех! Аркадия местных хлыщей и прощелыг. – Мужчина посмотрел на Скотта в упор. – Тебе девчонки-то нравятся, дружище?
Вопрос застал Скотта врасплох. Все это время он не придавал серьезного значения пьяному монологу соседа. Но этот вопрос произвел на него такое сильное впечатление, что, когда он взглянул на мужчину, тот вдруг показался ему еще крупнее.
– Но я живу не во Фрипорте, – сказал Скотт. – Я…
– Он р-робок! – и хриплое хихиканье здоровяка вдруг перешло в рычание:
– О робкая юность, любовь моя. – Его рука опять легла Скотту на ногу.
Скотт поднял взгляд на мужчину, и лицо его вытянулось. В нос ему ударял густой запах виски и дым сигары. Кончик сигары то разгорался, то потухал, разгорался и потухал.
– Я выхожу здесь, – сказал Скотт.
– Ладно тебе, паренек, – сказал здоровяк, следя одновременно за дорогой и за Скоттом. – Ночь еще юна. Правда, время детское: едва перевалило за девять. И потом, – продолжал он сладким голосом, – у меня в холодильнике ждет тебя аж целый килограмм мороженого. Не порция какая-то, а…
– Пожалуйста, выпустите меня здесь. – Через штанину Скотт чувствовал горячую руку мужчины. Он попытался отодвинуть от него ногу, но ничего из этого не вышло. Сердце от испуга забилось часто- часто.
– Ну, успокойся, дружище, – сказал мужчина. – Мороженое, торт под веселую похабщину, – что еще могут ожидать от вечера два странника, как мы с тобой? А?
Рука мужчины сжала ногу Скотта так, что тому стало не по себе.
– А! – вскрикнул Скотт, морщась от боли. – Уберите свою руку! – добавил он уже более низким голосом.
Мужчина переменился в лице, услышав в голосе Скотта раздражение взрослого человека и решимость дать отпор.
– Остановите, пожалуйста, машину, – произнес Скотт гневно. – Осторожно!
Мужчина резко отвернул машину от обочины.
– Не волнуйся, малыш, – сказал он, выдав голосом свое возбуждение.
– Я хочу выйти, – у Скотта уже тряслись руки.
– Мой милый мальчик, – сказал вдруг мужчина жалостливым голосом, – если бы тебе были знакомы, как мне, унылое одиночество и…
– Останови машину, черт возьми!
Выражение лица мужчины стало суровым, и он рявкнул:
– Как ты разговариваешь со старшим, грубиян! – Вдруг он отдернул правую руку и отвесил Скотту такой шлепок, что того отбросило к дверце.
Скотт быстро выпрямился. Его охватил панический страх при мысли, что сил у него не больше, чем у мальчишки.
– Дружок, прости меня, – тут же сказал мужчина, икая. – Я больно тебя ударил?
– Я живу за следующим поворотом, – проговорил натянутым голосом Скотт.
– Остановите здесь, пожалуйста.
Мужчина вырвал изо рта сигару и бросил ее на пол.
– Я обидел тебя, – сказал он плаксивым голосом. – Я обидел тебя непристойными словами. Пожалуйста, прости меня. Посмотри на то, что за этими словами, под этой маской веселости. За ними – черная печаль, полное одиночество. Ты это понимаешь, дружище? Ты еще молод, и ведомы ли тебе мол…
– Мистер, я хочу выйти, – сказал Скотт голосом ребенка, полусердитым, полуиспуганным. И самым ужасным в том, как он это сказал, было то, что Скотт уже сам не мог понять, играл ли он или это было искреннее чувство.
Мужчина свернул к обочине шоссе.
– Что ж, тогда покинь меня, – сказал он с горечью в голосе. – Ты ничем не отличаешься от всех остальных, ты такой же, как все.
Дрожащими руками Скотт открыл дверцу машины.
– Доброй ночи, мой милый принц, – сказал здоровяк, пытаясь найти в темноте машины руку Скотта. – Доброй ночи тебе, и пусть твой ночной покой наполнится самыми добрыми сновидениями. – Хриплая икота прервала его прощальную речь. – А я поеду дальше – голодный, холодный… опустошенный.
