Только сейчас я заметил, какие у нее красные, опухшие глаза. Обругав себя за эгоизм, я нежно поцеловал заплаканное лицо.
– Очень было тяжело?
– Да, хорошего мало, – прошептала Энн и отвела глаза, – особенно когда после кладбища собрались все родственники. Не понимаю, почему некоторым людям бывает так весело на похоронах. Наверное, радуются, что их черед еще не настал.
– Может быть... А как папа?
– В общем, неплохо. Он собирается немного пожить с дядей Джоном. Думаю, будут ездить на рыбалку, как всегда.
– Ему это пойдет на пользу.
Последовало довольно долгое молчание. У меня не было ни малейшего желания его нарушать. Тем более, что я знал: рано или поздно разговор вернется к моим проблемам.
– Том! – наконец не выдержала Энн.
Я отлично знал, что творится у нее в душе. Больше всего она боялась обидеть меня, причинить боль неосторожным словом, однако считала своим святым долгом довести разговор до конца. И еще я понимал, что обязан ей помочь.
– Ты сомневаешься в моем психическом здоровье, не так ли? – спокойно спросил я.
Энн нервно вздрогнула, чувствуя себя очень неуютно.
– Как тебе сказать, я бы, пожалуй, не стала выражаться так грубо.
– А что может изменить формальная вежливость? – обозлился я. – Слушай, давай не будем играть словами. Я понимаю тебя и считаю твое отношение совершенно естественным.
Мне ужасно хотелось рассказать ей об Элен Дрисколл, но что-то мешало.
Я был недопустимо резок с ней, но никак не мог остановиться.
– Чего ты от меня хочешь? – Я уже почти кричал. – Могу порадовать: я не сумасшедший. В этом нет ни малейшего сомнения. Имей в виду, я отлично знаю, что отрицание самого факта болезни – первый признак психического заболевания. Но тем не менее я здоров. Насколько я понимаю, у меня внезапно появился дар, но я не знаю, что с ним делать.
Тут я предусмотрительно замолчал, понимая, что еще немного, и я выложу ей все о последних событиях. А время для этого еще не пришло.
– Не знаю, что сказать, – грустно улыбнулась Энн. – Когда я приехала, ты выглядел так странно...
– Я просто устал, слишком много работал, да и переживал, все ли в порядке с вами.
– Нет, – нахмурилась Энн, – я же чувствую: тут что-то другое. И еще эта кочерга посреди комнаты. Не знаю, почему ты ее не поднял, но уверена, не потому, что не захотел.
– Я просто забыл про эту чертову железку, – тут же отреагировал я. Что ж, хорошим лжецом я никогда не был и, видимо, уже не стану.
– Послушай, Том, – неуверенно заговорила Энн, – ты должен пообещать мне одну вещь. Напиши своим родственникам и узнай, не было ли у вас в родне... неуравновешенных людей.
Кажется, я не смог скрыть обиду. А Энн разозлилась:
– Том, ты должен понять. Я ношу нашего ребенка, и мне нужна уверенность в будущем. Сколько можно выносить постоянное напряжение и неизвестность! Я ужасно устала. К тому же ты сам рассказывал о фокусах, которые так любил показывать твой отец.
Моему удивлению не было предела. Безмозглый осел! Как же я сам об этом не подумал! Они ведь действительно существовали, знаменитые отцовские фокусы. Неужели она права и тут есть какая-то связь?
Я вспомнил, как это было. Отец давал нам толстую телефонную книгу, предлагал выбрать оттуда любое имя, адрес и номер телефона и уходил из гостиной. Мы делали то, что он просил, и захлопывали книгу.
Отец возвращался и всегда точно находил нужную строчку. Но при этом он был так весел и небрежен, что мы воспринимали происходящее как простой фокус.
Так я впервые подумал о наследственности.
– Хорошо, я напишу, может быть, мой дед был медиумом, а прабабка – ведьмой.
– Том! – возмутилась Энн. – Это не шутки!
Потом я долго умывался, а Энн мыла в кухне посуду. Казалось, мы оба оттягивали момент, когда снова останемся вдвоем. Войдя в спальню, Энн спросила:
– Ты отдал Элизабет ее расческу?
– Да, – ответил я, только вынужден был отвернуться, чтобы Энн не увидела моего лица.
– Вот и хорошо.
Глава 14
Энн попросила меня сходить к Элси и забрать наши формы для кексов. Элси довольно часто забывала возвращать чужие вещи. Я послушно направился к двери, не забыв при этом переступить через кочергу, которая так и валялась посреди комнаты. На улице я увидел лежащую на траве возле своего дома Элизабет. Над ней склонились люди в белых халатах. Мне было ее жаль, но остановиться я не мог: я шел за формами для кексов.
