– И что будет? – Я все еще не мог поверить в серьезность происходящего.
– Будет то, что я ткну тебя этим пальцем прямо в глаз, если ты немедленно не заткнешься, – прошипел Фил и резко приблизил палец к моему лицу.
Я инстинктивно закрыл глаза.
– Все нормально, открой глаза, – голос Фила снова звучал спокойно, – давай попробуем еще раз.
– Да, сэр.
– Смотри на мой палец, смотри только на мой палец, я хочу, чтобы ты смотрел только на мой палец.
– У тебя заусенец.
Все засмеялись. Фил откинулся на стуле и закрыл лицо руками.
– Такой же глупый, как и его жена, – пробормотал он, – я только зря теряю время с этой семейкой. – Он снова взглянул на Элси. – Ты не передумала? Я совершенно уверен, что у нас с тобой...
– Ни за что! – Она ожесточенно замотала своей коротко подстриженной головой.
– Пусть он попробует, Элси! – подал голос Рон.
– Я же сказала – нет! – Элси бросила на мужа яростный взгляд, словно он предложил ей совершить какую-нибудь гнусность.
– Давай, дружок, работай, – обратился я к Филу, – покажи, на что ты способен. Люди ждут.
– Если ты будешь продолжать паясничать, ничего не выйдет.
– Я буду вести себя хорошо, мистер Мессмер.
– Может быть, тебе даже понравится, – Фил снова наклонился ко мне. – Знаешь что, давай забудем о пальце. Закрой глаза.
– Закрыть глаза, – повторил я. И закрыл.
– Темно, правда? Я открыл глаза:
– Нет, не очень.
– Да закрой же ты глаза, идиот, – повысил голос Фил.
Глубоко вздохнув, я поерзал на подушке и снова закрыл глаза. До меня доносился только скрип стульев и тихое дыхание терпеливых зрителей.
– Так, – Фил вновь пытался сосредоточиться, – я хочу, чтобы ты слушал меня очень внимательно.
Я потянулся, немного поворочался на мягком диване и нарочито громко захрапел. Элси весело захихикала. Я открыл глаза и насмешливо поглядел на негодующее лицо Фила.
– Ладно, ладно, – быстро проговорил я, – буду вести себя хорошо. – Я закрыл глаза и повторил: – Все, я уже хорошо себя веду.
– Честное индейское?
– Разве можно употреблять такие сильные выражения в компании прекрасных дам? – Я снова открыл глаза. – Но если ты настаиваешь, пусть будет по-твоему. Честное индейское.
– Хорошо, но только закрой все же глаза, бездельник.
– Между прочим, – заявил я, – я не смогу почтительно внимать твоим словам, если ты будешь так грубо разговаривать. Вот Алан Портер никогда...
– Заткнись и закрой глаза! – рявкнул Фил. Сделав глубокий вдох, он снова заговорил: – Я хочу, чтобы ты представил себя в театре. В огромном театре. Ты сидишь недалеко от сцены. Вокруг все черное.
Где-то в темноте комнаты раздалось сдавленное покашливание Элизабет.
– В театре нет света, – продолжал Фил, – в нем совершенно темно. И всюду черный бархат. Стены покрыты черным бархатом, кресла тоже из черного бархата...
– Дорогое удовольствие, – снова не удержался я.
– Я тебя придушу, – выдохнул Фил.
Я открыл глаза и ухмыльнулся:
– Ну, извини.
– Ты чертов подонок!
– Все, все. – Я крепко зажмурился. – Видишь – я закрыл глаза. Я снова в театре. Там темно. Сижу в ложе. Надеюсь, сегодня премьера?
– Сукин сын!
– Сэр! – тоном оскорбленного праведника воскликнул я. – Держите себя в руках! Продолжайте работать! А если я буду плохо себя вести, разрешаю вам стукнуть меня по голове.
– Непременно воспользуюсь твоим советом! – рявкнул Фил. – Кто-нибудь, дайте мне эту чертову лампу. – Он сделал паузу и неожиданно спросил: – Ты действительно хочешь продолжать?
– А где же твое неизменное «братишка»? – Я все еще воспринимал происходящее как плохой спектакль.
– Послушай, ты... – Фил прочистил горло и снова заговорил спокойно: – Продолжим.
