поступки, совершенные в таком состоянии.
– Не совсем здорова! – расхохоталась она. – Какой ты милый, Том! И как это великодушно с твоей стороны. – Она подалась вперед и совершенно спокойным, ледяным голосом процедила сквозь зубы: – Неужели ты не понимаешь, что мне теперь все совершенно безразлично? Я потеряла ребенка. Моего ребенка! И больше не смогу иметь детей. Я потеряла мужа и не хочу другого. Я убила женщину – суку, ведьму – и попыталась убить мужчину. И после всего этого ты думаешь, что я беспокоюсь о своей судьбе? Ты считаешь, что мне еще можно причинить боль?
– Теперь ты хочешь сделать нам больно, Лиз?
– Да! – завопила она. – Я хочу причинить боль... Я хочу, чтобы другие люди тоже знали, что такое страдание!
– Лиз, если ты сейчас положишь пистолет, с тобой ничего не случится, обещаю.
– Ничего не случится? – Она вновь истерически расхохоталась. – Боже, как ты забавен.
– Мама!
Только услышав голос сына, я понял, что такое настоящий страх. Он, казалось, проник в кровь через поры, разбежался по жилам и стальным обручем стиснул сердце. Он парализовал меня, и несколько секунд я не мог ни шевелиться, ни говорить. Элизабет медленно повернула голову в сторону комнаты Ричарда и внезапно вскочила на ноги.
– Да! – радостно воскликнула она.
– Нет! – Еще не сообразив, что именно надо делать, я уже стоял у нее на пути.
С яростным криком Элизабет подняла пистолет и выстрелила. Что-то больно ударило меня по голове, отчего моя несчастная черепушка качнулась в сторону, и я почувствовал, что падаю. Но, движимый одним из самых сильных в природе инстинктов – родительским чувством, через секунду я уже был на четвереньках, тщетно пытаясь встать. Что-то мокрое и очень горячее текло по лицу, заливая правый глаз. Я рванулся следом за Элизабет, которая направлялась к Ричарду, но успел только коснуться кончиками пальцев ее туфель.
И вдруг раздался пронзительный вопль. Элизабет пятилась обратно с искаженным гримасой смертельного ужаса лицом.
– Нет, – бормотала она, – не-ет!..
Она поминутно спотыкалась, но удерживала равновесие. Ее глаза за чем-то следили. И это что-то шло ей навстречу. Я ничего не видел, но знал, что это было.
– Убирайся! – В голосе Элизабет уже не было ничего человеческого. – Убирайся!
Всему в этой жизни есть предел, и в конце концов Элизабет не выдержала. Колени ее подогнулись, и с отчаянным криком «Не прикасайся ко мне!» она рухнула на пол. Уже лежа, она несколько раз выстрелила в воздух. В ночной тиши выстрелы звучали оглушающе громко. Испуганный Ричард плакал у себя в кроватке. Издав какой-то странный звук, Элизабет приподнялась на одной руке и попыталась ползти, но безуспешно. Из разинутого рта текла слюна.
– Нет! – еще раз вскрикнула она, поднесла пистолет к своему виску и спустила курок. Выстрела не последовало. В ответ раздался только громкий щелчок. Она повторила попытку – но с тем же эффектом. Большего она уже не могла вынести. Выронив пистолет, она потеряла сознание.
Я еще успел заметить расширенные от страха глаза склонившейся надо мной Энн, пробормотать ей, что все в порядке, и провалился в темноту.
Очнулся я в незнакомой постели. Рядом сидела очень грустная и озабоченная Энн. Заметив, что я открыл глаза, она схватила меня за руку.
– Где мы? – проявил я естественное любопытство. – И что с Ричардом?
– В больнице, – сообщила она, – а Ричард в порядке. Он сидит в коридоре, и медицинская сестра читает ему книжку.
– Слава богу, – выдохнул я. – Когда Лиз пошла к нему, я думал... – Поморщившись от резкой боли в голове, я замолчал, но потом снова задал вопрос: – А что с моей головой?
– Тебя зацепило пулей. Но ничего страшного. Доктор сказал, что через несколько дней все будет в порядке. – Энн сжала мою руку и улыбнулась, хотя в глазах блестели слезы. – Боже, как я испугалась!
Я нежно поцеловал жену и спросил:
– А как наша малышка?
– Все еще внутри, – последовал ответ, – хотя, откровенно говоря, я сама удивляюсь, как она все это выдерживает.
– При такой жизни, – слабо улыбнулся я, – она вообще не захочет выбираться наружу.
Энн улыбнулась, ее лицо светилось любовью и гордостью.
– Я никогда не забуду, – сказала она, – как ты стоял под дулом пистолета, заслоняя собой Ричарда.
– Мне это не слишком удалось, – признался я, – так что спасать его пришлось Элен Дрисколл.
– Ты думаешь...
– Не сомневаюсь. Элизабет увидела ее. Не понимаю только, почему я ничего не видел. Кстати, а где Элизабет?
– В тюремной больнице.
– Бедная, бедная Лиз, – вздохнул я.
И почему-то вспомнил расческу. Я понял, что ощущение смерти шло от Элен Дрисколл. Не знаю почему, но я мог поклясться, что в ту ночь, когда Элизабет убила Элен Дрисколл, расческа была у нее в кармане.
