Древо познания

в объект наблюдения. Что же мы видим?

Момент рефлексии перед зеркалом — всегда особый момент: именно тогда мы осознаем ту часть самих себя, которую не можем видеть другим способом, — подобно тому, как мы обнаруживаем существование слепого пятна, которое помогает нам понять, как устроено наше зрение; подобно тому, как мы подавляем проистекающую из наличия слепого пятна слепоту, как бы заполняя пустое пространство. Рефлексия — это процесс познания того, как мы познаем. Это акт обращения к самим себе. Это единственный шанс, который предоставляется нам, чтобы обнаружить нашу слепоту и осознать, что уверенность и знание других столь же подавляющи и иллюзорны, как и наша уверенность и наше знание.

Именно этот особый акт познания того, как мы познаем, традиционно ускользает от внимания нашей западной культуры. Мы настроены на действие, а не на размышление, поэтому наша жизнь, как правило, слепа по отношению к самой себе. Как будто некое табу говорит нам- «Знать о знании запрещается». В действительности не знать, что представляет собой наш мир опыта, ближайший к нам мир, — вопиюще постыдно. В мире есть много такого, чего следует стыдиться, но подобное невежество хуже всего.

Возможно, одна из причин, по которой мы избегаем прослеживания и выяснения корней нашего знания, заключается в том, что это занятие порождает у нас чувство легкого головокружения, поскольку мы попадаем в порочный круг, пытаясь использовать инструменты анализа для анализа инструментов анализа. Это все равно, что стараться разглядеть свой собственный глаз. Ниже воспроизведен рисунок голландского художника М.К. Эшера, на котором это ощущение показано очень наглядно: руки рисуют друг друга таким образом, что начало процесса остается неяс- рис 5 м к Эшер ным. Какая рука «настоящая»?. рисующие руки»

Точно так же, хотя мы видели, что процессы, включенные в нашу деятельность, в наши замыслы в наши действия как представителей человеческого рода, составляют наше знание, мы намереваемся исследовать, как мы познаем, глядя на все эти вещи посредством этих же процессов. У нас нет альтернативы, ибо то, что мы делаем, неотделимо от нашего представления о мире со всеми его составляющими: его торговыми центрами, его детьми, его атомными войнами. То, что мы намереваемся предпринять (а читатель должен сделать это своей личной задачей), заключается в осознании последствий этого нерасторжимого совпадения нашего бытия, нашей активности и нашего познания. Мы оставляем в стороне нашу повседневную ckjюнноить тракговать ивой опыт как нечто ????pt-ложное, якобы отражающее абсолютный мир. >

В основе всего, о чем мы намереваемся рассказать в нашей книге, лежит постоянное осознание: к феномену познания нельзя подходить так, будто во внеи. нем мире существуют некоторые «факты» или объекты которые мы постигаем и храним в голове. Полученные из опыта данные о мире особым образом утверждаются структурой человека, в результате чего мы получаем представление о «вещи» и возможность описать ее.

Этот замкнутый круг, эта взаимосвязь между действием и опытом, эта нераздельность конкретного способа существования и того, каким этот мир предстает перед нами, свидетельствуют, что каждый акт познания рождает некий мир. Эта особенность познания неизменно будет нашей проблемой, нашей отправной точкой и нашей путеводной нитью на протяжении последующих страниц. Все сказанное можно резюмиро вать в афоризме: «Всякое действие есть познание, всякое познание есть действие».

Говоря о действии и опыте, мы имеем в виду не только относящееся к окружающему миру на чисто «физическом» уровне. Сказанное относится ко всем аспектам нашей повседневной жизни. В частности, это применимо к тому, что мы — читатель и писатель — делаем именно здесь и сейчас. Нем же мы занимаемся? Ведя воображаемый диалог, мы имеем дело с языком. Любая рефлексия, включая рефлексию основ человеческого знания, неизбежно осуществляется в пределах языка, и это является нашей отличительной особенностью как людей и как существ, действующих по-человечески. По этой причине язык также является нашей отправной точкой, нашим когнитивным инструментом, пунктом, к которому мы будем постоянно возвращаться. В порочный круг действия и опыта попадает и то, что мы сейчас делаем Стоит нам забыть об этом — и последствия, как читатель увидит в дальнейшем, будут очень тяжелыми. Чтобы закончить эту мысль, мы сформулируем второй афоризм, который будем далее иметь в виду постоянно: «Все, что сказано, сказано кем-то». Всякое размышление порождает мир. В качестве такового размышление есть человеческое действие, совершаемое конкретным лицом в конкретном месте.

Эти два афоризма должны быть для нас своего рода путеводными огнями, постоянно напоминающими нам о том, откуда мы пришли и куда идем

Ключевые афоризмы

«Всякая деятельность есть познание, всякое познание есть деятельность».

«Все сказанное сказано кем-то».

Такое рождение знания обычно принято считать камнем преткновения, ошибкой или издержкой объяснения, подлежащей устранению. Именно поэтому, например цветную тень называют «оптической иллюзией», заявляя, что «в действительности» она не окрашена. Мы утверждаем нечто прямо противоположное: отмеченная выше особенность получения знания служит ключом к его пониманию, а не вызывающей досаду помехой. Механизм рождения нашего пред таяления о мире — насущнейший вопрос познания. Сколь бы обширным ни был наш опыт, рождение мира связано с самыми глубокими корнями нашего когнитивного бытия. А поскольку зти корни исходят из самой сути биологической природы человека (в чем мы скоро убедимся), рождение мира проявляется во всех наших действиях и во всем нашем бытии. Оно заведомо и зачастую наиболее очевидным образом сказывается на всех аспектах нашей социальной жизни, а также на формировании человеческих ценностей и предпочтений. При этом не существует разрыва между тем, что социально, и тем, что является достоянием отдельной человеческой личности, и их биологическими корнями. Феномен познания носит целостный характер, и если рассматривать его во всей широте, то он всюду имеет одну и ту же основу.

Объяснение

Итак, наша цель ясна: мы хотим исследовать феномен познания, анализируя универсальную природу «действия» в познании — пресловутого рождения мира в акте познания — как основную проблему и как отправной пункт, чтобы добраться до истоков. Возникает вопрос, где найти критерий, который позволил бы нам судить об успехе (или неудаче) нашей попытки. Объяснение — это всегда некое предложение, переформулирующее или заново описывающее конкретный феномен с помощью системы понятий, доступных группе людей, принимающих используемую схему доказательств. Например, те, кто верит в магию, ищут объяснение в ней, тогда как другие доверяют науке. Специфическое различие между магическим и научным объяснением кроется в способе получения научного объяснения, в том, что служит научным критерием доказательства. Так, мы можем выделить четыре условия, существенных для выдвижения научно· о объяснения. Они не обязательно располагаются в строгой последовательност и даже могут в какой-то мере перекрываться. Вот эти условия. а. Описание феномена (или феноменов), который мы хотим объяснить, способом, приемлемым для большинства наблюдателей. b. Предложение концептуальной системы, способной порождать подлежащий объяснению феномен способом, приемлемым для большинства наблюдателей (объясняющая гипотеза). c. Получение на основании (Ь) других феноменов, не рассматриваемых явно предложенной гипотезой, но также описывающих условия возникновения феномена способом, приемлемым для большинства наблюдателей. d. Наблюдение таких новых феноменов, полученных из (Ь).

Объяснение считается научным лишь тогда, когда все эти условия соблюдены. В свою очередь, научным считается лишь такое утверждение, которое основывается на научном объяснении.

Такой четырехкомпонентный цикл не чужд нашему повседневному мышлению. Мы часто прибегаем к