Да, несмотря на то, что Ева обычно играла роль особы, не подверженной никаким переживаниям, для Мангунгу она делала исключение, ничуть не стесняясь своей яростной, сентиментальной и даже болезненной любви к родному гнезду, которая порой ставила в тупик людей, считавших ее склонной относиться к жизни спокойно и созерцательно.
Если бы она чуть больше была похожа на Лорел, наверное, в сотый раз тоскливо подумал Джо, более беззаботной, более общительной, тогда ей было бы значительно легче привыкнуть, приспособиться к другой жизни, свыкнуться с мыслью, что Мангунгу больше нет. Может, потом даже порадовалась бы этому. Но что толку размышлять о том, чего никогда не будет? Он опять горестно вздохнул. К чему злиться? Ева не была, да и никогда не станет, такой, как Лорел. Даже внешне она ничуть не напоминает сестру. Лорел очаровательна: живая, веселая блондинка, неизменно уверенная в себе, потому что все вокруг наперебой твердят ей, как она хороша, давно привыкшая к тому, что ее красота обеспечивает ей успех в любом обществе. Где бы Лорел ни появлялась, повсюду взгляды собравшихся с восхищением выделяют ее из толпы. А во внешности Евы нет ничего выдающегося — нескладная, угловатая. Сколько она прилагала усилий, чтобы держаться уверенно и непринужденно, но все напрасно, потому в отличие от сестры вечно замкнутая, скованная. Однако стоит ей увлечься, как она забывает о собственной непривлекательности. Ее речь начинает литься легко и свободно, она загорается и становится совсем другим человеком. Сестры схожи лишь в одном — обе обладают неукротимым нравом. Вот только Ева зачем-то окружила себя невидимой стеной, проникнуть за которую способен далеко не каждый.
Впрочем, Джо хорошо знал, что на самом деле под этой грубой оболочкой скрывается одинокая, чуткая юная девушка, легко ранимая, чрезвычайно уязвимая и настолько неуверенная в самой себе, что она может испуганно шарахаться от незнакомых ей людей.
Отца частенько ставило в тупик ее упорное нежелание с кем-нибудь встречаться, всегда держаться на заднем плане. И наконец, к его огромному огорчению, дочь превратилась в настоящую маленькую дикарку, скорее напоминающую мальчишку-сорванца, чем молодую девушку, и окончательно утратила уверенность в себе. Порой он вздыхал, сознавая, как нелегко ей дались годы, проведенные в школе, а иногда подозревал, что именно школьное окружение и заставило Еву стать такой.
Он знал, какими жестокими бывают дети. И если, не дай Бог, на их пути встречается белая ворона, то ее жизнь очень скоро становится адом. Словно одержимые злым духом, дети начинают гнать ее от себя. Ева с детства была на редкость простодушной. Возможно, поэтому вскоре и стала всеобщим посмешищем. А может, причиной тому послужила ее поистине удивительная способность постоянно влипать в разные истории? И все-таки, скорее всего, потому, что она имела несчастье унаследовать внешность Мэннерингов. Ева выросла высокой и тоненькой, густые каштановые волосы она укладывала в пучок, который закалывала низко, у самого основания шеи. Эта прическа еще больше подчеркивала угловатые черты ее лица: слегка выдающиеся скулы, упрямый, решительный подбородок. На носу у нее красовались большие круглые очки, которые были ей давным-давно не нужны — она нуждалась в них, только когда читала, но почему-то предпочитала носить постоянно. Создавалось такое впечатление, что Ева попросту привыкла к ним, как и к своим немного грубоватым манерам сорванца, это было своего рода камуфляжем, скрывающим ее чуткую, ранимую душу и в какой-то степени придающим ей уверенность.
Несмотря на гложущую его тревогу, Джо неожиданно усмехнулся. Должно быть, школьным приятелям Ева казалась туповатой и нескладной, легкой мишенью для злых насмешек, на которые так скоры бывают дети. Но он отдал бы многое, чтобы своими глазами увидеть драку, которую она учинила в школе. Учительница позвонила ему тотчас же, как только драчунов развели по углам, однако что-то в ее тоне заставило Джо заподозрить, что Еве удалось одержать победу. Когда позднее, рассчитывая найти подтверждение этой догадке, он попытался расспросить дочь, та заявила, что не желает разговаривать на эту тему, и замкнулась, будто устрица, захлопнувшая створки раковины. Джо так ничего и не добился. Он утешил себя мыслью, что по крайней мере Еве удалось постоять за себя, что уже было неплохо, учитывая суровую жизнь в их краю. Ни о каком этикете тут никто не задумывался. Дети росли, как сорная трава, были дикими и свободными, подобно земле, на которой они родились.
Ева вдруг вздрогнула и, обернувшись к отцу, взволнованно махнула рукой куда-то в сторону:
— Пап, посмотри! Вон туда, где солнце освещает тополя вдоль дороги. Красиво, правда?
Джо машинально кивнул:
— Проклятье! Скоро эти тополя так разрастутся, что по дороге нельзя будет проехать!
— Великолепно! — восторженно прошептала Ева. — А я люблю гулять под ними, слушать, как над головой о чем-то шепчутся листья. Осень — самое чудесное время года… все вокруг сразу становится таким ярким, столько красок…
Джо снова принялся набивать трубку.
— Ты ведь любишь все это, верно, дорогая?
— Люблю — не то слово, папа! — Она звонко рассмеялась.
Отец обожал ее смех, который напоминал ему звон серебряных колокольчиков. И голос ее ему очень нравился — чуть хрипловатый, глубокий, волнующий. Он с удовольствием прислушивался к его приятным интонациям.
— Я обожаю Мангунгу, папа. Ей-богу, если нам когда-нибудь придется отсюда уехать, я умру!
— Прекрати, Ева! Это смешно, честное слово! — раздраженно буркнул Джо и так сжал зубы, что хрустнул черенок трубки. Потом чиркнул спичкой и в сердцах выругался, когда она сломалась. Еще раз чертыхнувшись, он отшвырнул ее в сторону и уже спокойнее зажег следующую.
— Да я бы рада!
— Ты приготовила комнаты для Лорел и ее друзей? — сделал попытку сменить тему отец.
Она покачала головой и вздохнула:
— Еще полно времени. Знаешь, я так рада, что Лорел решила приехать! Ведь уже прошло полгода, как она в последний раз была дома, но…
— Но?
— Сколько друзей с ней приедет?
— Хм-м… Думаю, человек девять. Вместе с ней.
Ева скорчила гримаску:
— Я так и думала! Парочка туристов еще так-сяк, но столько!
Джо неловко поежился, но заставил себя рассмеяться:
— Эй, это не туристы! Да и тебе станет повеселее, когда такая компания прикатит сюда! Лорел не для одной себя старается!
Ева хорошо понимала, что отцу в общем-то все равно, сколько народу приедет на ранчо вместе с Лорел. Он всегда советовал ей приезжать с друзьями, большой шумной компанией. «У нас полно места», — обычно добавлял отец, сам любитель повеселиться. Порой одиночество ему было в тягость. Что же касается Евы…
— Ненавижу всех этих людей! — с ожесточением буркнула она. — Мне тошно от одной мысли, что кто-то чужой будет бродить по Мангунгу! Лично мне вся эта компания даром не нужна!
Джо перестал смеяться, глубокая морщина залегла между его бровей.
— Нельзя же так, Ева! Ты не должна к Ним относиться подобным образом. В конце концов, тебе нужно больше бывать на людях, завести друзей — это просто необходимо в твоем возрасте. Конечно, я заметил, ты не любишь развлекать гостей, но почему бы не придумать что-нибудь интересное? Например, взять машину и махнуть на танцы в Окаихау? В конце концов, двадцатилетней девушке должно быть свойственно желание принарядиться, потанцевать в компании молодых людей. Познакомишься с кем-нибудь…
— Познакомишься? — Она едва сдержалась, чтобы не рассмеяться. — Тогда, может, заодно скажешь с кем? Будто от желающих отбою нет, честное слово! Я ведь не Лорел, папочка, меня внешностью, как говорится, Бог обидел. А если честно, я вообще не представляю, о чем с ними можно говорить. И у меня нет ни малейшей потребности принарядиться, потанцевать с молодыми людьми! Я совершенно счастлива, а значит, не о чем и говорить!
В который раз Джо пожалел, что дочь так беспощадна к своей внешности. Да еще эта ее постоянная готовность добродушно поиздеваться над тем, как ее обделила природа! Сколько же можно, в сердцах подумал Джо. Такое поведение Евы его уже давно тревожило, но теперь, он чувствовал, начинало действовать на нервы. Однако сейчас он решил не обращать на это внимания, чтобы не потерять нить
