перечисляет все короны и жезлы, которыми владеет царь богов:
«Царь Верхнего и Нижнего Египта (Ра) правогласный,
Глава Обеих земель,
Великий силой, владыка мощи,
Глава, создавший землю всю…
Царь, жизнь, здоровье, сила,
Владыка всех богов…
Владыка урея, высокий двумя перьями,
Прекрасный диадемой, высокий белой короной,
Любят боги смотреть на тебя,
Когда двойная корона пребывает на челе твоем…
Боги склоняются перед величеством твоим,
Восхваляя силу сотворившего их…».
Так же, как и в «Большом гимне», творец мира наделен всеми чертами земного владыки Египта и в «Лейденском гимне» Амону, где последний также поставлен в центре древнейших мифов о сотворении мира, причем здесь соединены воедино несколько различных версий древних космогоний. Подобно фараону, Амон-Ра объявляется теперь грозным владыкой мира:
«Область всякая под ужасом твоим…
Имя твое высоко, могуче и сильно…
Его — земля южная так же, как и северная,
Схватил он их, единственный в силе своей…».
Но этого мало: Амон не только облечен всеми царскими инсигниями и владеет всеми землями, над которыми простиралась власть царя Египта, но:
«Его — список каждый с перечнем земель,
Начало веревки вплоть до конца ее…
Его — „царский локоть“, который обмеряет камни…»,
т. е. он, как и фараон, является владельцем и кадастровых списков, основы фиска, и даже «веревки» — неизменного орудия обмера земли.
В целях закрепления и усиленного распространения догмата о божественном происхождении царской власти бог-творец мира — объявляется отцом фараона по плоти, и в религиозной литературе Египта образ бога-творца все теснее и теснее переплетается с чертами фараона. В коронационных и победных гимнах фараонов и в гимнах богам-демиургам мы найдем одни и те же постоянные эпитеты, одни и те же основные сравнения — со львом, быком и соколом, прославление единого и общего образа фараона-бога и бога- фараона как всемогущего владыки и милостивого господина и защитника. Те же три основные момента подчеркиваются при воспевании и бога-творца, и фараона: и тот, и другой изображаются, во-первых, наводящими на врагов смертный ужас всесильными завоевателями, во-вторых, властителями мира и в- третьих заботливыми правителями, под управлением которых процветают люди.
Одновременно внушается представление о том, что бог-творец особо и неизменно покровительствует и всячески поддерживает своего возлюбленного сына и избранника фараона; не случайно автор поэмы о «Битве при Кадеше» заставляет Рамсеса II, взывающего с берегов далекого Оронта о помощи к Амону-Ра Фиванскому, в следующих выражениях требовать поддержать себя:
«Что же будет теперь, отец мой Амон?
Иль не вспомнит отец о сыне своем?
Творил ли я что помимо тебя?
И ходил, и стоял я по воле твоей…
Иль не строил я тебе много памятников,
Не дал я в храмы твои моих пленников?
Я построил тебе храмы долгих лет,
Дал имущество мое тебе в собственность…
Посылал я в моря корабли для тебя,
Да доставят тебе приношения стран…».
Таким образом, все действия царя как бы освящаются авторитетом бога-творца, ибо провозглашается, что все поступки фараона совершаются им согласно воле его отца, бога, старейшего и сильнейшего из всех богов, создателя и самих богов, и всей вселенной.
Жречество вообще умело и разнообразно пользуется мифами в целях своей пропаганды. Широко известные древние легенды неизменно повторяются в религиозных гимнах, и посреди строф, то восхваляющих Амона-Ра как творца богов, людей, животных и растений, то воспевающих его постоянную борьбу и неизменную победу над извечным его врагом — чудовищным змеем, находим мы строфы, полные пламенной проповеди культа Амона и пропаганды его знаменитой святыни — Карнакского храма:
«Отражающий зло, отгоняющий болезни…
Отверзающий очи, отвращающий беды…
Спасающий любимого, даже если он в преисподней…
Слышащий вопли взывающего к нему,
Мгновенно приходящий издалека к зовущему его,
Он удлиняет жизнь и сокращает ее…
Амон — это водяное заклятье, когда имя его на воде:
Бессилен крокодил, когда звучит его имя…
Лучше он, чем миллионы тому, кто положил его в сердце своем,
И сильнее один именем его, чем сотни тысяч…».
В уже цитированной поэме о «Битве при Кадеше» Рамсес II почти в тех же словах говорит о могуществе Амона:
«Я зову, ибо вижу, что лучше Амон,
Чем миллионы пехоты, чем сотни тысяч конных,
Чем десятки тысяч братьев и детей,
Даже если встанут они единодушно…».
В целях той же пропаганды в образ бога-творца вносятся черты защитника угнетенных и обездоленных. Про него поют, что он –
«Слышащий жалобы того, кто в оковах,
Мягкий сердцем, когда воззовут к нему,
Отнимающий боящегося от гордого сердцем…».
С другой стороны, с той же целью возвысить значение того или иного местного бога-творца продолжают усиленно подчеркивать исконность его бытия по сравнению с остальными богами. Иногда говорится, что боги являются как бы иными проявлениями того же демиурга, иногда каждый член его тела объявляется тем или иным богом.
Религиозные тексты позднего времени все больше и больше пробуют слить со своим местным богом-
