Но, пожалуй, куда больше, чем его внешность, поражало мастерство Вилли Рейнеке, которое он проявлял на командно-дальномерном посту, разгадывая намерения противника. На некоторых бомбардировщиках противника имелось устройство, показывающее летчику, что его машина находится в невидимых лучах вражеской радиолокационной станции. Эти самолеты обычно резко отворачивали, уклоняясь таким образом от преследования. Вилли в подобных случаях переводил свой указатель в такую точку в пространстве, где, по его мнению, должен был появиться уклонившийся бомбардировщик, а Август выводил в эту точку истребитель. Просто удивительно, как часто Вилли разгадывал действия английских летчиков!
Вилли повесил шинель за дверью. Август уселся в кресло, а Вилли, в насколько принужденной позе, — на стул по другую сторону стола. Когда Август придвинул к нему чашку шоколада, Вилли вежливо поклонился в знак благодарности, взял чашку в иссеченные шрамами руки, подержал ее некоторое время, как бы согревая их, и отпил несколько глотков.
Обведя комнату обер-лейтенанта внимательным взглядом, Вилли ощутил прилив гордости оттого, что вхож сюда. Даже старших офицеров, приезжавших для осмотра радиолокационной станции, Август редко приглашал в свое жилище. На стене, прямо над столом, были приклеены репродукции с эскизов крыла Леонардо да Винчи, и несколько фотографий летящих чаек, шилоклювок и луней.
— Прошлой ночью мы наблюдали на экране радиолокатора несколько интересных перелетов птиц, — доложил Вилли.
— Записывайте все это в журнал, Вилли, — оживленно заметил Август. — Наша станция расположена в таком месте, что все эти данные могут оказаться очень ценными. До настоящего времени орнитологи и не предполагали, что птицы могут перелетать в ночное время.
На рабочем столе Августа стояло чучело черноголовой чайки, которое смастерил Вилли. «Никто не поверит, что вы занимаетесь этим впервые», — сказал ему тогда Август.
Сейчас Вилли с гордостью повернул чучело в пол-оборота и спросил:
— Вы уже посмотрели на цаплю?
— Я собираюсь жениться, Вилли, — неожиданно сказал Август.
— Очень хорошо, командир.
— На моей домашней работнице.
— Вполне разумно. В наше время мужчина хочет иметь женой здравомыслящую женщину, а не пустоголовую размалеванную девчонку.
Август улыбнулся:
— Боюсь, что многие мои друзья так именно и скажут, Вилли. Она еще очень молода, лишь немногим старше моего сына.
Вилли смутился, но это не обескуражило Августа. Он был охвачен тем приятным теплым чувством, которое испытывает каждый влюбленный. Выдвинув ящик стола, он извлек из него бутылку немецкого брэнди. Плеснув напиток в чашку Вилли, Август сказал:
— Пейте, Вилли. Выпейте за то, что мы не на месте англичан, ибо, по-моему, сегодня мы добьемся больших успехов.
— За наш успех! — согласился Вилли и выпил шоколад с брэнди.
Они сидели молча, потягивая брэнди и наблюдая, как тени становились все длиннее и длиннее и как солнце опускалось в дымку над морем.
Глава девятая
На аэродроме Уорли-Фен Ламберт выдал каждому члену своего экипажа аварийный комплект, куда входили компас, фальшивые деньги, карта Германии на шелковой ткани и спрессованные сухофрукты. Затем ребята потащились по широкой асфальтированной дорожке на парашютный склад. Помещение склада, как всегда, сверкало чистотой, было хорошо освещено, и в нем пахло как в госпитале. Две уставшие и, видимо, поэтому хмурые женщины из вспомогательной службы стаскивали с полок парашюты и подвесные системы и с шумом швыряли их на широкий прилавок. Каждый авиатор до тех пор, пока не вернется из рейда, обязан был иметь парашют при себе.
Бортинженер с самолета сержанта Картера Бен Галлахер громко спорил с одной из женщин.
— Дайте мне мой парашют! — гневно настаивал он. Я всегда летал с одним и тем же парашютом. Он счастливый, Неужели вы не можете понять это?
— Не понимаю, что вы так нервничаете, — говорила женщина. — Этот нисколько не хуже вашего, его только что проверили и уложили. — Обрадовавшись паузе в напряженной работе, женщина поправила растрепавшиеся волосы. — Вы задерживаете всю очередь, понимаете?
— Тогда я полечу без парашюта, — заявил Бен.
— Не валяй дурака, Бен, — вмешался Ламберт. — Бери, что дают.
Парень издал какой-то неприятный звук и взял парашют.
— Пожалуй, ты прав, начальник, — согласился он. Очередь увеличивалась, кто-то крикнул:
— Эй, в чем там дело?!
— Тут один принес парашют назад, — громко ответил Дигби. — Говорит, будто не раскрылся.
Все улыбнулись шутке Дигби, хотя уже слышали ее много раз. Очередь начала продвигаться быстрее. Капрал Рут Ламберт видела из соседней комнаты, как ее муж взял свой парашют.
У дверей образовалась толчея: летчики шутя подталкивали друг друга и проворно взбирались в кузов грузовика. Почти у каждого из них был какой-нибудь талисман — плюшевые медвежата или тряпичные куклы в руках или прикрепленные к снаряжению. Некоторые вместо шарфа обвязывали шею шелковыми чулками. Ламберт оглянулся на Рут и многозначительно приподнял большой палец правой руки. Она кивнула ему в ответ. Не успел он взобраться в кузов, как грузовик, медленно переваливаясь, тронулся в путь. Женщина-шофер вела машину по обозначенной синими огнями дороге, а двадцать восемь летчиков в кузове громко кричали и свистели по поводу того, что она едет слишком медленно.
Наконец грузовик свернул с дороги и остановился вблизи двух капониров, в которых на фоне темного неба виднелись силуэты двух больших бомбардировщиков.
— Самолеты Ламберта и Картера! — крикнула женщина-водитель.
— Счастливо, командир, — прошептал Мики Мерфи.
— Счастливо, Мики, — ответил Ламберт. Летчики из экипажей Ламберта и Картера один за другим легко спрыгнули на землю. Члены каждого наземного обслуживающего экипажа молча стояли под крылом своего бомбардировщика. Старший сержант Уортингтон слегка похлопал по руке Ламберта брезентовыми чехлами с приборов. Он всегда так делал, чтобы Ламберт убедился, что чехлы сняты. Ламберт поставил свою подпись на форме ь 700 королевских военно-воздушных сил. «Скрипучая дверь» перешла теперь в его ведение.
Ламберт машинально достал из летной куртки бумажник и вложил в него золотую авторучку, подаренную родителями, когда ему исполнился двадцать один год. Если с ним что случится, бумажник и находившееся в нем прощальное письмо, которое он время от времени переписывал, передадут Рут. Авторучка предназначалась на память Уортингтону, а деньги — на то, чтобы все выпили в сержантской столовой. Принимая бумажник, Уортингтон кивнул головой и, внимательно взглянув на Ламберта, заботливо положил бумажник в свой внутренний карман.
Ламберт должен был первым во втором отряде запустить двигатели. За ним запустил двигатели следующий «ланкастер», потом еще один и еще, пока звук тридцати двух работающих двигателей не начал отражаться от черной металлической стены ангара, словно барабанный бой миллиона отправляющихся на войну неистовых барабанщиков. Однако от прогревания двигателей до момента взлета оставался еще целый час, и рев моторов оборвался Также внезапно, как и начался. Вскоре вокруг установилась ничем не нарушаемая ночная тишина. Слышались только приглушенные ругательства тех, кто работал при свете карманного фонаря. Члены экипажа переговаривались тоже шепотом.
Флэш Гордон осматривал свою турель. Когда затих последний двигатель, он весело сказал:
— Ты хорошо поработал здесь, дружище!
