С того момента, когда они поднялись с аэродрома Уорли-Фен, Ламберт мельком видел шесть бомбардировщиков. До сих пор полет протекал без происшествий. Иногда по возвращении из рейда он слышал рассказы других летчиков о том, как их обстреляли, как они бомбили, какие понесли потери, в то время как он, Ламберт, видел очень мало, а иногда и вообще ничего не видел за весь полет. Но бывали и такие вылеты, когда получалось все наоборот.
— Посмотри налево, — сказал Бинти. — Прожектора засекли какого-то беднягу, и снаряды вокруг него разрываются, как конфетти.
Ламберт инстинктивно нажал на педали руля направления, чтобы уклониться от зенитных снарядов. Дигби продолжал лежать в носу самолета. Цель под ними представляла собой море разноцветных огней и вспышек. Дигби видел также, как от какого-то взрыва заколебалось пламя самого большого, самого яркого пожара.
— Истребитель! Истребитель слева на траверзе! — неожиданно завопил Флэш Гордон. К бешеному огню из его четырех пулеметов тотчас же присоединился огонь двух пулеметов верхней турели.
— Он атакует кого-то еще, — сказал Бинти.
Примерно в двухстах ярдах слева от них тонкая трасса зажигательных снарядов повернулась в темноте, словно кто-то невидимой рукой перевел стрелку огромных часов. Это ночной истребитель сначала сблизился со своей жертвой, а затем резко отвернул от нее вверх и скрылся в темноте.
— Створки бомболюка открыты!
Началось! Они сейчас на курсе, который ведет через самый центр пожарищ и рвущихся в воздухе зенитных снарядов. Цель под ними — как торт в день рождения ребенка: в затемненной комнате дрожит пламя шести желтых свечей. Торт в день рождения ребенка!
— Левее, левее! Так держать!
Самолет впереди них горел. Лопасти одного из его винтов стали вращаться медленнее. Его, видимо, поставили во флюгерное положение, но пламя раздувалось соседним винтом. Ночной истребитель наверняка зайдет еще раз, и тогда «скрипучую дверь» осветит это проклятое пламя, которое разгорается все ярче. Ламберт видел, как разламывался на части обтекатель горящего двигателя.
— Ты виляешь, командир, — крикнул Дигби в переговорное устройство. — Еще немного левее.
«Даже если там Мики Мерфи, пусть бы этот самолет пошел вниз! — подумал Ламберт. — Этот ночной истребитель наверняка сейчас позади нас. Спокойно, спокойно! Нет, им ни за что не удастся спастись. Выбрасывайтесь! Прыгайте, прыгайте, прыгайте, черт вас возьми! Прыгайте, вы, идиоты! Ваш самолет горит и вихляет, как боксер после оглушительного удара. Наверное, сломана лопасть винта у двигателя на другом борту…»
Летчик горящего самолета снизил скорость. Расстояние между ними уменьшалось, и языки пламени, казалось, так и потянулись к ним. Еще ближе… Бэттерсби с ужасом смотрел на Ламберта.
— Здорово горит, — спокойно сказал Дигби.
«Боже, это он говорит о цели, — пронеслось в сознании Ламберта. — Цель! Я совсем забыл о ней. Через какие-нибудь секунды этот горящий гроб совершенно потеряет скорость, и мы врежемся в него. Спокойно! Он опять приближается…»
— Сбрось эти проклятые бомбы! — пронзительно крикнул кто-то высоким встревоженным голосом, не похожим на чей-нибудь из экипажа. Только когда крик повторился, Дигби узнал голос Ламберта.
— Подходим, командир, не горячись! — спокойно проговорил Дигби.
«Неужели Дигби так прилип к прицелу, что не замечает, как этот горящий „ланкастер“ освещает все небо? — подумал Ламберт. — Заставить его убраться? Обстрелять, но заставить убраться? Что угодно, только дайте мне темноту. Ради бога, темноту! Может, на том самолете уже все мертвы? И он летит с автопилотом и будет лететь так в нашей колонне, рядом с нами, до самой Англии?»
— Бомбы сброшены, — доложил Дигби абсолютно спокойным тоном, но, увидев летящий рядом охваченный огнем самолет, изумленно воскликнул: — О боже!
Стекающий с задней кромки крыла бензин на горящем «ланкастере» распылялся и горел, как газовое пламя.
— Держись на курсе, командир, для фотосъемки, — попросил Дигби.
Пока тянулись эти самые длинные в жизни Ламберта тридцать секунд, его кабина сверкала, как золотая.
— Желоб для сброса фотобомб погнут, командир, — раздался тревожный голос Джимми. — Фотобомба застряла в нем.
— Вытолкни ее, — ответил Ламберт. — Не буду же я вечно так лететь!
— Ее не стронешь с места. Они даже не сделали снимка для фотопланшета. Ламберт вздохнул. В текущем месяце это уже второй случай, когда он возвращается из рейда без контрольного аэрофотоснимка. На доске начальника разведки, где в три ряда в хронологическом порядке располагались аэрофотоснимки целей, в одном месте будет торчать блестящий белый лист бумаги. Белый лист будет означать, что ни «скрипучей двери», ни ее экипажа, ни бомбовой нагрузки у них как бы вовсе и не существовало.
Ламберт заложил вираж и скользнул в спасительную темноту, прочь от пылающего «ланкастера», который Мерфи и Суит терпеливо пытались вернуть на землю.
— Всем смотреть за ночными истребителями, — предостерег Ламберт.
Теперь наступил момент наибольшей опасности. Напряжение, которое все испытывали над целью, сменилось расслабленностью: люди еще не верили, что остались живы. Все почувствовали страшную усталость. В такие мипуты притупляется бдительность, снижается способность сосредоточиваться и всех охватывает желание уснуть.
— Сосредоточиться! — еще раз приказал Ламберт. — Около пятидесяти миллионов немцев сейчас готовы убить нас! Будьте внимательны! — Ламберт всегда говорил чтонибудь подобное в таких случаях.
Флэш Гордон рассматривал из хвостовой турели подвергшиеся бомбардировке горящие объекты — разбросанные красные пятна. Неожиданно одно из пятен как бы вспучилось и сделалось белым: это обрушилась крыша церкви Либефрау.
Ламберт почувствовал сильную головную боль и брасил в рот таблетку аспирина. Бинти принял, как обычно, таблетку амфетамина. Кошер записал в бортжурнал: «Над целью охвачен пламенем неопознанный четырехмоторный самолет».
Луна к этому времени поднялась высоко. Здесь она совсем не воспринималась как золотой шар, рассеивающий серебристый свет для людей на земле. Здесь она казалась холодным голубоватым диском.
— Я, пожалуй, уменьшу высоту, — сказал Ламберт, — У нас немного увеличится скорость, да и брюхо прикроют облака. — Бэттерсби рассеянно кивнул. — Тогда к нам никто не подкрадется сзади снизу.
— Смотровой щиток свободного обзора просто прелесть, командир! — похвалился Флэш Гордон.
«Хорошие ребята! — подумал Ламберт. — Все они хорошие ребята. Мне просто повезло».
Он позволил самолету медленно терять высоту, пока тот не коснулся крыльями верхней кромки серо-голубых кучевых облаков. Бомбардировщик шел сквозь облака, то подминая их под себя, то, наоборот, ныряя в них, словно прячущийся под пушистым одеялом шаловливый ребенок. «Самое трудное осталось позади», — подумал Ламберт, увидев впереди побережье Голландии. Дальше небо было безоблачным. Внизу навстречу им бежала бесконечная гладь освещаемого луной, неподвижного, как густая черная патока, Северного моря.
Глава семнадцатая
Когда на Альтгартен начали сбрасывать смертоносный груз бомбардировщики второй, более мощной волны, страх был далеко не главным чувством, сковавшим альтгартенцев. Лишь немногие просто
