стянуть мелочь с Севы, как тот заговорил:
— Витек, слушай! — Лицо моего друга озарилось. — Я вчера «Малыша» дочитал. Будешь?
Данный шедевр Стругацких я читал уже два раза. Перечитывать что-то не очень хотелось, но отказаться было трудно — потом не отмоешься от упреков, что, мол, считаю Стругацких худшими писателями планеты, а эта точка зрения идет вразрез с мнением моего самого лучшего друга, да еще и…
— Знаешь что, — осенило меня, — конечно, крутая книжка, но ты мне лучше Бредбери дай. Знаешь, что-нибудь типа «Осенних рассказов».
— Хоррор, — поморщился Сева. Чистый, незамутненный взгляд его ясно показал — тот, кто читает триллеры с кровавыми подробностями, стоит на более низкой ступени развития, нежели сам Сева. — Т-ты у меня еще Кинга попроси. Или этого… Махаона?
— Маккамона, — поправил я. — Не попрошу, не волнуйся. Но ты же сам говорил, что у тебя два новых тома…
— Это не триллеры, — молвил мудрый фантастовед, — это научная фантастика. И вообще их сейчас Мария читает. Об-бождешь!
— Обожду, — неуверенно согласился я. — Тогда давай «Малыша».
— Эт-т всегда пожалуйста. — Сева с готовностью извлек из-под свитера книжку. Я взял ее и для вида пролистал. Лучшей книгой братьев я считал «Понедельник…», но, собственно, на ночь и «Малыш» сгодится. Это я в переносном смысле…
— Как думаешь, чего Мусору опять в тыкву пришло?
— А кто его знает, — пожал плечами Сева. Его шапка едва не плюхнулась в грязный снег под скамейкой, но он вовремя ее подхватил. — Мусор, он и есть Мусор, что от него можно ожидать хорошего?
Действительно, что ни говори, но от Карла Давидовича Мусорщика мы с Севой натерпелись, как от шкодливого кота — никогда не знаешь, где ему приспичит сходить по нужде в следующий раз.
Началось все на третьем курсе юрфака, где мы втроем учились, и довольно успешно, до некоторого времени.
Весной, как раз перед сессией, Мусорщику пришла в голову гениальнейшая, на его взгляд, Идея. Идея включала в себя девушек с соседнего факультета, много выпивки, половецких плясок и мою однокомнатную квартиру на ночь. Мусору не пришло в голову только одно — известить о своей Идее меня.
Представьте себе мое удивление, когда я, ближе к утру, в одних трусах, с растрепанными волосами и взглядом объевшегося коноплей суслика бреду на настырный и продолжительный звонок (и, как назло, никаких тапочек), открываю дверь и вижу за ней неприятное во всех отношениях зрелище — моего упитанного друга, трех девиц неопределенно-вульгарного типа, нескольких парней с нашего курса и лилового от выпивки негра, лепечущего что-то на своем, только ему одному понятном языке.
Ясное дело, никого пускать я не собирался, просто захлопнул дверь и убрел досыпать. Утром же обнаружил всю компанию, премило храпящую у меня в коридоре. Сквозь крепкий предутренний сон я не расслышал, как эти вандалы взломали дверь, надругались над моей обувницей и вешалкой, а потом уснули безо всяких угрызений совести. Не спал один негр. Он сидел на грязной половой тряпке в некотором отдалении от остальных и слабым голосом на ломаном русском просил в пространство чашку чая и два рубля на проезд в трамвае до улицы им. Карла Маркса.
К концу пятого курса Мусор, к тому времени окончательно съехавший на фантастике, притащил к Севе домой нечто черное, омерзительного вида и омерзительно же пахнущее. К тому же «это» нахально выбрасывало в воздух снопы искр и щедро раздавало прикасающимся разряды тока. Из невнятных Мусорщиковых объяснений Сева понял одно — «это» его друг подобрал на свалке и якобы штуковина есть разбившийся межпланетный корабль. Вероятно, с Сириуса. Или Альдебарана. Причем проглядывавшаяся на боку штуковины печатка «…аде щ 1арап» ничуть его не смущала. Мало ли подо что могли замаскировать корабль злобные пришельцы?!
На вопрос Севы — и что же Мусор хочет от него, — приятель бодро сообщил, что собирается оставить этот корабль у Севы на недельку-другую, пока он, то есть Мусор, не найдет на той же свалке какого-нибудь разбившегося насмерть пилота-инопланетянина. Лучше даже двух. В конце концов, чем черт не шутит?
На просьбу Мусорщика ответила Севина жена Марья. Она сказала, что, чем шутит черт, она, Мария, не имеет ни малейшего понятия, а вот чем шутит сама Мария, Мусор поганый сейчас узнает.
Она выгнала обоих искателей правды за дверь вместе с искрящейся штуковиной и бросила вдогонку, что Сева может вернуться только один и без всяких жителей планеты Железяка. После долгого и серьезного разговора у мусоропровода Карл Давидович согласился убраться куда подальше вместе со своим поганым кораблем и поискать для него более удобную камеру хранения, нежели его, Севина, квартира. И действительно ушел. Что он сделал со штуковиной, нашел ли инопланетянина — этого Мусорщик никогда и никому не рассказывал.
Последний ощутимый удар Мусор нанес примерно полгода назад, когда своими собственными пухлыми ручонками изобрел какую-то опасную взрывчатку и додумался притащить ее ко мне. Воспользовавшись тем, что меня дома не было, а место хранения ключа от близких друзей я не скрывал, Мусор пробрался в квартиру и заныкал взрывчатку под диван, после чего с чувством выполненного долга удалился. Не учел он одного — соседи, встревоженные едким запахом, распространяемым взрывчаткой на километры вокруг, вызвали милицию, и меня, пришедшего с рыбалки, накрыли вместе с уловом, резиновыми сапогами и двумя удочками.
Я просидел в КПЗ около суток, а во всем сознавшийся Мусор (пришел, кстати, как только узнал, что меня посадили по его вине) — неделю, после чего идеи в его светлую голову не забредали довольно долго.
И вот сейчас, похоже, одна совсем маленькая и совершенно безумная идейка все же нашла крысиную нору в мозгах Карла Давидовича. Что она принесла с собой — мы еще не знали, но по милости Мусора вот уже полчаса сидели на мокрой лавочке и покорно ждали его прихода.
2
Мусорщик появился спустя двадцать минут.
В отличие от худого и длинного Севы, как это ни банально звучит, Карл был маленьким и толстым. Вернее — пухлым, чтобы никого ненароком не обидеть. Видом своим он напоминал колобка или отрубленную голову с неправильной формой черепа. Лицом же походил на известного киноактера Денни Де Вито, если бы не исконно еврейский мощный нос, пухлые губы и глубоко посаженные глаза, хитро глядящие из-под густых бровей. Совсем не шла Мусорщику козлиная бородка, которую он упорно не желал сбривать и называл по- благородному эспаньолкой.
Карл шел сквозь сугробы совсем не так, как Сева. Словно маленький бульдозер «Беларусь», он протаранивал снег и еще издалека орал нам:
— Господа, вот он я! — видимо решив, что мы его не заметили. Мусор всегда называл нас с Севой либо «господа», либо, забывшись, «товарищи». Смысл от этого не менялся.
— Как это приятно, — сказал я.
Мусор отправил в небытие последний сугроб и причалил к скамейке.
— Заждались, хлопчики? — Мусор пожал нам руки, не снимая перчаток. — Ничего, ничего. Зато какую новость я вам принес! Никто не болеет, кстати?
Я посмотрел вниз, на отсыревшие кроссовки, и ответил, что пока нет, но, возможно, уже скоро заболеет.
— Это хорошо, — почему-то одобрительно кивнул Мусор.
Сева, полуоткрыв рот, преданно посмотрел в Карловы умные глаза, явно чего-то ожидая. Фантаст фантаста, как говорится…
Мусорщик медленно покачивался на месте из стороны в сторону, всем своим видом показывая, что
