- У меня звонок есть, - заметил я.
- Звонок? - Мусорщик подслеповато сощурился, - Давненько, знаете ли. Раньше, бывало, до тебя и не достучишься, а теперь, вишь, звонок!.. Витек, а зачем звонить? Ты же и так открыл! - и, перешагнув через порог, он заключил меня в крепкие объятия.
Тут стоит упомянуть о том, что по своему телосложению, Мусорщик был едва ли не вдвое толще меня, хоть и на голову ниже. В узких кругах моих знакомых бродили небылицы, что вот уже второй год Мусор занимается бодибилдингом, выжимает пятидесятикилограммовую гирю без отдышки и даже один раз ездил на какой- то чемпионат. Хотя мышц у него особо не наблюдалось, все же, его мертвая хватка заставила мои бедные косточки изрядно потрещать. Затем Мусор разжал руки и, не разуваясь, протопал на кухню.
Я захлопнул дверь и поспешил за ним. На кухонном столе уже отражали таинственный свет две бутылки портвейна 'Здравица'. Спина Мусорщика выглядывала между распахнутой дверцей холодильника и батареей.
- Даже супа нет? - раздалось через мгновение. Мусор, как и всякий представитель общества милых толстячков, кому за тридцать, любил плотно покушать. Причем на халяву.
- Есть соленые огурцы, там, за кастрюлькой, - обнадежил я, - и кое- что в зале, из закуски.
- Копченая рыба и сухарики?
- Имеется.
- Ты не так безнадежен, как кажешься, Виктор! - Мусор переставил из холодильника на стол банку соленых огурцов с пластмассовой крышкой, поковырялся в холодильнике еще с минуту и выпрямился.
От его пальто и сырой шапки медленно поднимался к потолку сероватый пар.
- Холодно на улице, - сообщил Мусор, - зима, знаете ли. А я, сдуру, как игра закончилась, одел первое, что под руку подвернулось, и к тебе дунул. Во, видел?
Он распахнул пальто. Скудность одежды впечатляла. Тонкие трико, обтягивающие пухлые ноги, и вязаный, наверное, еще Мусорщиковой прабабушкой, свитер. Что говорить об узких галошах на босу ногу?
- Мда. А голову ты не забыл дома?
- С такой игрой все забыть можно! - философски заметил Мусор, роясь в столе на предмет открывалки, - как играли, а?! Как играли!
В этом смысле я его понимал. Ничто так не теребило наши с Мусорщиком разумы и сердца, как футбол. Самое интересное, что любителем футбола до недавнего времени меня можно было считать с очень большой натяжкой. Месяца три тому назад из списка отечественных футбольных клубов я мог назвать разве что 'Спартак' и 'Динамо', да и то искренне считал, что второй клуб приехала к нам из далекой Украины, после того, как распался Союз. Я в упор не понимал, для чего нужно стоять под проливным дождем или в сорокаградусную жару и наблюдать за толпой людей, носящихся по полю за одним единственным мячиком. Собственно, по телевизору футбол я тоже не очень смотрел.
В корне изменил ситуацию Сева. Прошлой весной он устроился на работу в местный стадион, билетером, и пошло- поехало. Хитрое руководство стадиона, задерживая зарплату, время от времени рассчитывалось билетами на предстоящие матчи. Такое бывает, и не только в футболе. Наш общий друг Сева, доброй души человек, никогда не отказывался от предложенного, а возмущаться и требовать денег попросту не умел, ввиду своего не буйного, несколько нервического характера. Поэтому, чтобы хоть как- то сгладить обиду за потерю честно заработанных денег, решил использовать хотя бы билеты. Поскольку билетов у него была уйма, то Сева затащил на стадион с десяток своих близких и знакомых, и нас с Мусором заодно. Не знаю, на беду или на счастье, но в первый же раз два местных клуба показали столь занимательную игру, что я заинтересовался и позже посмотрел выступление отечественной сборной по телевизору. Кажется, был какой- то решающий матч. И наши футболисты порвали соперника, как пес грелку! Вот это была игра, вы бы видели! Кстати, и Мусор смотрел. И тоже заразился так называемым фанатизмом. И хотя значение вышеупомянутого матча для наших футболистов навсегда почило в бозе, с тех пор мы с Мусором не пропускаем ни одного матча по телевизору, а, благодаря Севе, ходим и на местные встречи, причем бесплатно.
Самое интересное, что сам Сева нисколечко по футболу не фанатеет, а по прежнему с ума сходит от фантастики. В случае с Мусором, кстати, футбол и фантастика занимали приблизительно одинаковое положение в его собственном рейтинге увлечений. Причем, оба увлечения делили самое высокое место.
Иногда я всерьез подозревал, что Мусорщиков мозг не способен воспринимать внешнюю информацию, если она не содержит в себе сведения об очередном матче Лиги Чемпионов или о переиздании какой- нибудь вещи Рея Бредбери или братьев Стругацких. Стоило заговорить с ним о делах, отчужденных от этих двух факторов, взор Мусора мутнел, внимание стремительно рассеивалось, он становился нервным, грыз ногти и старался быстро удалиться в неизвестном направлении. Зато, если затронуть интересные темы!! Тогда держитесь, господа! Мусор мог часами смаковать лучшие эпизоды футбольного матча, причем, неважно, в каком году или даже столетии прошел вышеупомянутый матч, а о книгах фантастики вообще не замолкал ни на минуту.
Нужно представить себе Мусора, чтобы понять, насколько мощная энергия скрывалась в его пухленькой и низенькой материальной оболочке. В темноте, да еще издалека Карл Давидович походил на объевшегося карлика, но стоило ему приблизиться, как он тут же превращался в американского киноактера Денни Де Вито, только имел нос картошкой и некоторую раскосость глаз, придававшую ему неуловимый шарм людей азиатского происхождения. Не сочтите меня нацистом, но Мусорщик был евреем. Причем, железобетонным. Его речи зажигали, за ним шли люди, он вынашивал и осуществлял безумные идеи, и это, заметьте, всегда сходило ему с рук.
Однажды Мусор забрел в Интернет, и наткнулся на сообщение пришельца, который писал, что зарыл в центре города таинственный инопланетный клад и готов за умеренную плату предоставить любому желающему карту, с обозначенным местом. Как вы думаете, кто купился на эту уловку? Мусор. Да еще и меня втянул заодно. Сева, наш общий друг, тоже стремился, зараженный речами Мусора, но его не пустила жена Марья, единственный разумный человек в этом безумном мире. Мы бродили по городу почти два дня, делая редкие перерывы на обед и сон, промокли под дождем и потеряли мой сотовый где- то в трущобах старых кварталов. Распечатка карты в руках Мусорщика, к концу приключений, представляла собой жалкое зрелище, а крестика на нем, который, собственно, на местоположение зарытого клада и указывал, даже при сильнейшем желании, разглядеть было уже невозможно. И, тем не менее, Мусор не сдавался. Он тащил меня сквозь улицы, мимо мусорных баков и подозрительных кучек грязи ('Смотри, вот оно! Бежим, Витек! Нас ждут сокровища!'). В запале он даже попытался организовать раскопки под подъездом одного административного здания культурного уклона, но его культурно же оттуда вытурили, скорее всего, из- за того, что к третьему дню поисков мы с Мусором обрели впечатляющее сходство с некоторыми личностями без определенного места жительства. В общем, я сдался еще через день и ушел домой, отсыпаться, а Мусор заявился через два дня, заросший до ушей черной щетиной, в порванной куртке, и завалился спать на раскладушке в кухне. Чем закончились поиски клада, Мусор не рассказывает никому, но, делая выводы из лилового фингала под его глазом, угрюмой молчаливости и в хлам угробленной обуви, ничего особо ценного он не обнаружил...
Поглощенный описанием прошедшей игры, Мусор несколько секунд пытался содрать пластмассовую крышку с банки открывалкой, потом плюнул на все и принялся за обертку с горлышка портвейна.
- Рюмок, как обычно, не водится? Удивляюсь тебе, Витек. Три года в этой холобуде живешь, а на рюмок денег нет! Знаешь ведь, что к тебе в любой момент может прийти, не постесняюсь этого слова, друг! Предложить выпить! А в чем, спрашивается? Вот в этом?
Мусор приподнял на уровень глаз граненный стакан и долго всматривался в него, жуя губами.
- Семисотграммовый. - Наконец, сказал он, - штопор есть?
Я протянул Мусору штопор, и в это время в дверь едва слышно заскреблись.
Направляясь в коридор, я уже знал, кто это. Только один человек на свете, не удосужившись вспомнить про звонок, станет скрестись, опасаясь, что я либо сплю, либо не желаю, чтобы меня тревожили. Правда, это не мешало ему скрестись столь долго, что не выдерживали мои соседи и смачно изрыгали на него всевозможные проклятия. Особенно, если меня действительно не было дома...
На пороге стоял и клацал зубами от холода Сева. Как всегда, он не удосужился надеть что- то, что
