Грэг усмехнулся. В одной руке он держал за лапы окровавленного рысенка, в другой – старый, добрый охотничий ИЖ-81 со скользящим затвором. Помповик хоть и не ахти, но Григорий отказывался его менять и на автоматические винтовки самых именитых производителей, и на автоматы, особенно «калаши», и даже продавать не хотел, когда реально деньги нужны были. Дом продал, а ружье оставил – вот такая преданность своему первому и, как он уверял, последнему оружию.
Он внимательно осмотрел раны на шее Лены, шмыгнул носом.
– Ну и чего ты ее держишь? Положи, пусть покоится с миром.
– Нет, – мотнул головой Кудесник. – Она жива, ее нужно показать врачу.
– Она жива, но она не дотянет до ближайшего поселка. Ты ведь и сам это знаешь.
– Дотянет. Я буду нести ее, помоги мне.
– О, да тут, как я погляжу, дело не простое, – понимающе кивнул Грэг. – Кажется, мой друг влюбился…
– Гришка, я не шучу: если она умрет, я вышибу себе на хрен мозги. Если ты не хочешь мне помочь – спасибо за секалана и проваливай к черту!
– Ладно-ладно, извини. – Григорий опустил мертвого рысенка и придержал собравшегося уходить Кудесника за плечо. – Я не думал, что у вас все так серьезно. Честно. Думал, это обычная… ну ты же себя знаешь, и я тебя знаю. Так что если это сможет тебе помочь, то тут неподалеку караван стоит, он направляется в Краснозвездный. Милости просим на борт, так сказать. Я там конвоиром, так что могу договориться.
– Ну, блин, Гришка… – растроганно ответил Кудесник.
Им повезло, что среди наемников, охраняющих караван, имелась женщина. Та еще, правда, стерва: габаритная, брутальная и грубая в общении, но, как предупредил Григорий, «добрая в душе», она сразу в лоб сообщила Кудеснику, что «сестричкой ему не нанималась», и потребовала от него СВД взамен за свои скромные услуги.
Егор же готов был отдать все, что у него имелось, лишь бы она помогла Лене выкарабкаться. Он не обращал внимания на колкие шуточки женщины-конвоира, промывающей девушке раны на шее, лице и руках, а затем смазывающей их какой-то зеленой мазью из жестяной банки. Не отвечал на вопросы старшего их группы. Он ни на чем не мог сосредоточиться, думая только о Лене.
Ее положили на полную тюков арбу, женщина-конвоир расстегнула на ней одежду до пояса, обнажив пораненную когтями грудь, но Кудеснику было абсолютно все равно, что остальные конвоиры искоса, но с явным любопытством посматривают на ее полушария.
– Вот и все. – Женщина-конвоир застегнула на Лене одежду, и мужики тут же отвернулись, будто и не подсматривали за молодой девушкой. – Теперь все зависит только от нее самой. Выберется, значит, будет жить. А нет, так нет… Ладно. – Вытерев руки о куртку, она хлопнула в пухлые ладоши. – Собираемся, чего рты пораскрывали? И так уже много времени потеряли.
Караван состоял из трех длинных телег, запряженных парой лошадей каждая, нескольких погонщиков – желтолицых монголоидных крестьян, державшихся отчего-то подальше как от Кудесника, так и от его девушки, и восьми человек сопровождения. Конвоиры. Главным в их команде был низкорослый, широкоплечий наемник по прозвищу Солевой, которому вместо «Грозы» лучше подошел бы громадный топор, но, похоже, в «мирное» время, когда не нужно ни с кем сражаться, хозяйкой каравана была именно эта женщина. Как ее здесь называли, Мать. Солевой подчинялся ей так же, как и все.
Караван следовал из Коломино на запад с грузом пшеницы, кукурузы и прочих злаков в далекое Офицерское, известное как город на границе белого периметра и средней полосы. Они двигались совершенно другим маршрутом, о котором ни Егор, ни команда кэпа, по всей видимости, не знали. Лесная дорога пролегала параллельно той, по которой он с новыми знакомыми направлялся из Каран-Ямы, и это было хорошо, поскольку идти еще раз тем путем, на котором их захватил «Сонный Янтарник», как-то особого желания у Звягинцева не возникало.
Уж лучше лесом, хоть, возможно, это и опаснее.
Грэг несколько раз делал попытки завести с Кудесником разговор, но тот, похоже, не мог думать ни о чем другом, кроме как о приближении к поселку. Все спрашивал, долго ли еще, и проверял пульс на шее Лены. Спрашивал и проверял. И все вытягивал шею, вглядывался вдаль, высматривал – не видны ли места вырубок? Принюхивался – не слышен ли запах костров? Прислушивался – не гам ли это вечно ругающихся за межу соседок?
– Как ты меня нашел? – неожиданно спросил он Грэга.
– Интуиция подсказала.
– Я серьезно.
– Сообщение пришло, – сказал Григорий и поймал на себе недоверчивый взгляд Солевого, шедшего немного впереди.
– От кого? – сморщил лоб Кудесник.
– Не знаю. Может, ты мне скажешь? – Он расстегнул стягивающие предплечье ремешки и стянул с руки КИП. – Посмотри сам. Кое-кто просто думает, что это лажа такая.
Бродяга взял прибор и, сведя брови к переносице, взглянул на экран. В самом верху списка было сообщение от человека, вместо имени которого значилась эмблема звезды. Ничего не понимая, Кудесник нажал на сообщение и перечитал его раз десять, прежде чем уловил связь между тремя короткими предложениями: «Твой друг нуждается в помощи. Он в двести восемьдесят шестом квадрате. Убей секалана».
– Знаешь, кто писал? – спросил Грэг, убедившись, что Егор уловил смысл нехитрого сообщения.
Кудесник растерялся:
– Звездочет?..
– Звездочет? Это еще кто?
Но Звягинцев больше не проронил ни слова. Шел угрюмо, весь залитый волчьей кровью, в изодранной одежде, исцарапанный, с ноющими от множественных укусов предплечьями. Он даже не задумывался: как подобное могло произойти? Как Звездочет мог скинуть СМС, пребывая внутри аномалии? Он не испытывал чувства благодарности, думал лишь об одном: он не чертов герой. И никогда им не был.
Но вот спустя еще несколько минут до его слуха донеслась мелодия старой, послевоенной песни, а вскоре в сизой дымке, затянувшей давно вырубленную поляну, стали отчетливо видны две темные каланчи. Это значило, что до Краснозвездного совсем близко.
Не в силах более смотреть, как лениво и неспешно перебирают копытами лошади, Кудесник схватил Лену на руки и, плечами расталкивая конвоиров, побежал по направлению к деревне. Не слышал он ни криков Григория, бросившегося вслед за ним, ни предупреждающих возгласлв стоявших на вышках дозорных.
– Стой, говорю тебе! – закричал с вышки грузный мужчина в черной фуфайке и направил на него ствол винтовки. – Считаю до одного!
– Не стреляй!!! – Грэг, видя, что тот намерен выстрелить, сбил Егора с ног.
– Ты что творишь, идиот?! – прикрыв Кудесника своим телом, процедил он сквозь зубы: – Себя угробить надумал – валяй, лезь под пули! Ее-то зачем за собой тащишь?!
Лена лежала, отброшенная в сторону, повязка на шее начала напитываться бурой кровью.
– Не стреляй! – подняв руку, крикнул Грэг дозорному, недоверчиво глядевшему на происходящее сверху вниз.
Обычно в таких случаях, когда к поселковым воротам приближался, не реагируя на команды дозорных, неизвестный, дозорные были обязаны открывать огонь на поражение. Мало ли, что это за безумец? Быть может, это обвешанный взрывчаткой смертник, имеющий целью проделать брешь в заборе для наступления основных сил? Так что Егору еще повезло, что дозорные оказались не такими расторопными, как, скажем, бойцы из «Братства чертей» или «Таежных теней», и он все еще был жив.
– Нам нужен врач! – закричал Кудесник. – Я заплачу! Слышишь, доложи своим!
Грузный дозорный отпрянул от бортика, снял с прикрепленного к столбу телефона трубку и что-то в нее пробубнил. Минуту спустя к ним, проскользнув через приоткрытую створку высоких бревенчатых, как и остальной забор, ворот, подъехал всадник на черном породистом рысаке. С шикарными усами, в каракулевой папахе и военном мундире донского казака времен Второй мировой, с обшитыми серебристой бахромой
