ваши нервные центры, и после его удаления вы попросту умрете. Кэмел оказался искариотом. Он, правда, тоже их долго за нос водил, долг, видать, чувствовал, вы с ним вроде как дружили. Потом продался «верблюд», хорошую цену ему предложили за вас. Но вот вопрос: как вас взять, если в вашем даже не активированном модуляторе существует система защиты? Очень сложная и умная штука. Просто так не подберешься, и с пистолетом на вас не пойдешь. Вы не думайте, что раз Кишару удалось взять вас под нож, то это значит, что система не срабатывает. Просто вы сами не хотели в тот момент воспрепятствовать ему, а это главное. Я не знаю, боялись ли вы тогда или что-то еще, но система не может делать того, чего вы не хотите. Если бы вы захотели, Кишар был бы мертв еще до того, как вытащил нож. Ваше неверие в себя отключает эту систему.
– Как я убил «монголов»? – понимая, что не получает ответа на свой вопрос, напомнил Кудесник.
– Кэмелу пришлось затеять целую операцию по вашей поимке. Ему нужно было действовать так, чтобы не вызвать к себе подозрений с нашей стороны, он ведь и на нас, получается, работал, и знал, что за вами следят. Сообщение хана о найме проводника пришлось как раз впору. Вы ведь помните, это Кэмел вам сказал, что хан неплохо платит? Вы согласились и пошли в Ордынец. И тогда встреча на холме стала неизбежной. К тому времени американские биоинженеры уже сумели разработать «выключатель» – вещество, которое могло отключить и вас, и систему защиты. В общем, спланировал все Кэмел хорошо, а сам поджидал вас на том холме. Далее сценарий внезапной встречи, привал и незаметный ввод «выключателя». Система защиты попыталась в тот миг сработать, но вы ее придушили – Кэмела вы считали своим другом. И все прошло бы по сценарию, да вот только… вещество было чужеродным, и ваш модулятор обнаружил это. Как и заложено в программе, он перевел вас в режим тотального уничтожения любой человеческой силы. «Монголы» ничего не поняли, они не увидели, как Кэмел ввел вам инъектор, а потому для них вы просто в один момент сошли с ума и начали их убивать.
Модулятор переключился в спящий режим, когда просчитал, что силы противника уничтожены. Убрав и «монголов», и маркеров, которых вы наняли, и самого Лаваша без применения какого-либо оружия – в таком состоянии, как видите, оно вам не нужно, – модулятор снова переключился в спящий режим. А вы очнулись и обнаружили картину маслом, а заодно – провал в памяти, поскольку пребывание в активном состоянии тогда проходило для вас бессознательно. Рюкзаки вы тащили за собой потому, что это заложено в программе: вражеское снаряжение брать в любом случае.
Кэмела, к сожалению, среди трупов вы так и не узнали, это могло бы здорово помочь разобраться в ситуации. А уцелевшему «монголу» просто повезло ускользнуть. Вот так и получилось.
В следующий раз американцы использовали более сильный «выключатель» – и, как вы помните, в бункере он уже сработал. К тому же ваша система защиты не сумела воспротивиться Эксперименталу.
Если спросите про вертолет, то это я для проверки затеял – нужно было знать, не активировался ли, часом, модулятор сам по себе? И не сбой ли это в вашей программе? Я ввел вам наш, герценовский, «выключатель» и посадил в вертушку. Но испытание опровергло догадку – вы сражались исключительно своими силами, с небольшой лишь помощью системы защиты, а значит, модулятор оставался в спящем режиме.
Огорошенный столь подробной информацией, заполнившей все ниши в его голове, как растекающаяся смола заполняет трещины, Кудесник поднялся на ноги и поплелся вниз.
– Откуда вы все это знаете? – Пройдя полпути, он остановился и оглянулся.
– Работа такая, – пожал плечами Ангел-Демон. – Можно спросить, что вы думаете дальше делать?
– А что мне делать? – Кудесник поднял с земли свою одежду. – Я так понимаю, выбор у меня невелик: либо добровольно пойти в лабораторию и положить начало рождению тысяч убийц, либо, что еще хуже, американцам сдаться, либо… – Он ткнул себя в висок указательным и средним пальцем, а большим сымитировал спуск курка. – Этот чип ведь нельзя удалить из моей головы?
Ангел-Демон промолчал. Он понимал, что это действительно так. Им нужен был боец, который не имел бы совести и не знал, что такое страх. Кудесник, хоть и не был уже в определенном смысле «чистым» человеком – по крайней мере таким, каковым создала его природа, – все же обладал тем набором человеческих чувств, с которым он никогда не согласится принести себя в жертву ради порождения армии хладнокровных убийц.
Следователь не знал толком, зачем все это рассказал Егору, ведь не государственную же тайну раскрыл? Возможно, потому что и сам в свое время стал таким же заложником чьей-то воли? Или потому, что из собственного опыта знал, как остры края терзающих душу неразгаданных дум и насколько тяжело существовать в этом мире, так мало зная о себе. Как опасно ходить по хрупким мосткам, выстроенным из крупиц сомнений и недоверия, порождаемым собственным ощущением атомарности и незаконченности, отсутствием некой определенной части сознания, вырванной, отнятой, украденной. О которой ничего достоверно не известно. Которая словно матовое стекло, за которым мелькают лишь темные образы, и сколько ни напрягать зрение, ничего толком не распознать. И не у кого спросить, не у кого просить помощи, никто не поможет в себе разобраться. Спросишь, а в ответ лишь молчание – тут, там, в голове, за стеной. Тишина и острое ощущение щербатости, которое, вращаясь, подобно громадному покореженному жернову, крутится внутри и грызет, грызет, грызет…
Ведь ты ничего не знаешь о себе. Не знаешь, зачем ты делаешь то, что делаешь, и для чего ты здесь вообще? Не знаешь даже, по сути, кто ты: ангел или демон? Человек или киборг? Силен ли ты в этом мире или слаб и нищ? Дорог ли ты кому-нибудь, нужен ли кому-то как человек или тобой просто затыкают дыры? У молодого бродяги все еще было впереди. У него был тот человек, кто его любил, кто в нем нуждался и требовал его защиты. Егору, в отличие от Ангела-Демона, было ради чего жить, и, возможно, именно поэтому «полулицый» не стал ломать ему жизнь тем же способом, что в свое время сломали ему. Хочется верить, что это именно так.
Неспешно облачившись в свою одежду, Кудесник надел на руку КИП, забрал из бокса оружие, рюкзак и бросил прощальный взгляд на лежащего в смотровой яме Герцена. Он подумал, что профессора следовало бы похоронить по-человечески, но эта идея быстро выветрилась из его головы. У него не было на это времени. Он был должен идти. Лишь в пути бродяга обретает себя.
Он поднялся на пригорок. Задержался, постоял рядом с пришельцем из наружного мира – таким не похожим на живущих здесь, и побрел дальше.
Бродяге нужно было время, чтобы найти себя, разобраться во всем, что с ним творилось последние годы, пересмотреть свое отношение к миру и населявшему его людям. А главное – ему нужно было восстановить душевную гармонию, обрести взаимосвязь с самим собой и отыскать среди тысяч ложных путей стезю к себе новому.
Следователю такого класса, каким был Ангел-Демон, не требовалось прикладывать больших усилий, чтобы догадаться, куда взял курс Кудесник. Он проводил его долгим, немигающим взглядом и продолжал всматриваться ему вслед даже после того, как тот полностью скрылся из виду. А вместе с уходом Егора закончилась и его миссия.
Эпилог
Следующая бригада, которая должна была сменить ребят Горностая и заступить на тридцатидневную вахту, опаздывала на целых семь часов. Раньше такого никогда не было, все бригады сменщиков приходили вовремя, а то и раньше срока. Да, земли Атри – не сельские угодья в русской глубинке, тут и убить могут, но беспокоило людей Горностая другое. Почему никто не отвечает на сообщения? Почему половина КИПов отключены? Отключены у людей, которые никогда не покидали пределов лесопилки!
Почувствовали неладное, засуетились бойцы Горностая. Зашептались между собой, уже не скрывая тревоги. Курили все чаще, не спуская глаз с широкого пологого рва в земле, откуда должны появиться сменщики. Покинули свои посты, собрались возле бетонного треугольного блокпоста, разбившись на мелкие группки. И только снайперы остались на вышках.
Сам же Горностай, и без того не досчитавшийся за эту вахту троих бойцов, вовсе не находил себе места. Метался туда-сюда возле блокпоста, нарезал круги возле поселковых ворот, раз двадцать ходил к коломинскому старшине мучить черный барабанный телефон, да все без толку.
«Где логика?» – гипнотизируя экран КИПа, думал Горностай. Он готов был поверить, что лесопилку накрыло какой-нибудь аномалией, но почему молчит телефон у «азаматовского» бугра? Почему никто не отвечает через КИПы?!
