– Вон она бежит, ведьма! Долой ее! Разорвем ее на кусочки! И любовников тоже!
Толпа подбежала к Ипатии и ее защитникам. По знаку Вольфа беглецы остановились.
– Теперь бежать нельзя. С этим сбродом мы справимся. Сюда, Троил. Сюда, Александр! У вас есть по ножу, идите. Вы не сочтете меня трусом за то, что я остаюсь при Ипатии. Вам надо задержать их, ну, прощайте!
Они обернулись к своим преследователям, и те сразу остановились. Между ними было шагов тридцать. Раздались дикие ругательства и угрозы.
– Дай руку, Ипатия! – воскликнул Троил, – Все на свете бессмыслица. Но ты была моей прекрасной иллюзией. Давай поспорим, что мы не увидимся больше? Ни здесь, ни там.
Улыбаясь, Ипатия протянула ему руку.
– Не надо спорить, до свидания!
– Дай и мне руку, – сказал Александр. – И ты, Вольф. Обоих вас я любил довольно несчастливо!
– Прощай, мой друг, мой лучший друг! Но не лучше ли было бы…
– Оставь его, Ипатия, не мучай. Он умирает не очень охотно. Но все же он порядочный парень. Прощайте, Александрик!
Под дикий рев толпы пожали они друг другу руки, и Александр с Троилом, сжав свои длинные ножи, пошли пря мо на толпу.
– Сволочь отступает, – сказал Вольф.
– В собор!
И он быстро повел Ипатию вверх по широким ступеням.
– Ты не хочешь ловить мою душу?
– Я люблю тебя больше своей жизни, но не больше твоей жизни. Идем!
Он перескочил последнюю ступень и ударил мечом в дубовую дверь.
– Откройте! Убежище!
Тем временем Александр и Троил были уже в трех шагах от толпы. Мастеровые и монахи были вооружены железными прутьями, ножами, дубинами и топорами. Но никто не поднял оружия. На друзей обрушились только ругательства. Троил отвечал тем же, и вначале казалось, что все ограничится перебранкой.
– Ругайся же, – шепнул Троил, – это их сдерживает. Александр замялся на минуту и потом начал:
– Псы! Лентяи! Воры! Христопродавцы! Грабители! Шакалы! Степные собаки!
– Висельники! – подхватил, в свою очередь, Троил. А в дверь храма продолжал ударять меч.
– Откройте! Убежище! Убежище!
Все громче и ближе раздавалось пение псалмов. С быстротой стрелы промчался маленький погонщик и шепнул друзьям:
– Отшельники идут!
– В таком случае, спокойной ночи, Александрик, – сказал Троил тихо и продолжил:
– Стервятники! Коршуны! Пожиратели трупов! Падаль!
Погонщик домчался до собора и сообщил свою весть Ипатии. Вольф велел ему проникнуть в собор через ризницу и попробовать отворить двери.
– Убежище! Убежище!
Все громче и громче раздавалось пение, и в глубине площади показались тесные ряды ужасных анахоретов. Все больше и больше! Свыше пятисот человек. И если глаза Вольфа не обманывали, то они уже начали свою кровавую работу. Их топоры, палки и цепи были в крови. Неужели назареи…
Очевидно, и у отшельников было острое зрение. Ибо внезапно пение прекратилось, и раздался дикий рев. Тогда один, длинный и худой, шедший во главе, неистово закричал, и отшельники бросились вперед.
– Отшельники! – закричал один из монахов. И внезапно вся толпа перешла в наступление.
– Ну, я скоро смогу убедиться в этом! – крикнул Троил, сердито смеясь, взмахнув ножом, всадил его в шею ближайшего врага и хотел вытащить его обратно. Тогда ударила его железная дубина и, хрипя, он повалился навзничь. Десять топоров обрушились на него.
При первом натиске Александр отступил на три шага. Увидя, что Троил упал, он закричал:
– Наконец-то! Ну, так получайте! Вот! И вот!
И с таким неистовством стал он поражать окружающих, что монахи отступили.
– Вот! И вот!
Он разил наудачу, опьянев от крови, сея вокруг смерть, и кричал, и разил, пока какой-то нож не вонзился ему в сердце, и он не упал в свою очередь.
– Убьем ведьму!
– Убежище! Убежище!
Отшельники уже взбегали на лестницу впереди монахов. Внезапно они остановились, испуганные, и
