– Мы предлагаем решить наши проблемы мирным путем.
– То есть вы предлагаете переговоры, – уточнил Макс, входя в тень моста.
– Да, господин Дефриз.
– Мы не против, – ответил Макс. – Но я предпочел бы отложить наш разговор на полчаса.
Виктор напряженно всматривался в темноту, ожидая появления «Сапсана», – Вика ведь тоже слушала этот странный разговор – и одновременно пытался понять, в чем тут подвох. То, что та сторона поняла, что проигрывает, и ежу понятно, но что их толкает именно на переговоры? Какие ставки? Вот это было ему пока неясно.
– Почему? – спросил голос.
Виктор с облегчением увидел бесшумно приближающуюся слева сверху массивную тень. Это мог быть только их штурмовик.
– Потому что я предпочитаю говорить с вами с орбиты.
– Хорошо, – согласился голос. – Через полчаса.
«Сапсан» наконец материализовался и распахнул десантный люк. Вика, видимо, решила плюнуть на возможных свидетелей.
– Быстро! – прокричала им изнутри Вика, игнорируя радиоканал. – Быстро! Бросайте все, грузитесь и уходим!
– Не суетись, солнышко! – откликнулся Виктор. – Бросай захваты!
Из «Сапсана» послышались неразборчивые ругательства по-французски, но в днище штурмовика открылся еще один люк, и из него выпали три пучка щупалец элеваторных захватов, и Виктор с Максом быстро закрепили их на своих тележках.
– Поднимай! – заорал Виктор и, пропустив Макса вперед, нырнул в люк.
Они быстро заняли свои места, и Вика, в привычной уже манере сумасшедшей гонщицы, погнала «Сапсан» на орбиту, попутно совершая противоракетные маневры, маневры уклонения и «скрадывания».
– Кидай ретрансляторы и переходи в пассивный режим, – распорядился Виктор, пальцы которого в это время асинхронно бегали по сенсорам вычислителя (левая рука) и тактического центра (правая рука).
– Макс, а что за «Мурка» вдруг? – задал он наконец один из занимавших его вопросов, хотя и не главный. Отнюдь нет.
– Потому что «раз пошли на дело», – сразу откликнулся Макс.
– Ты что, наш фольклор изучал? Или как?
– Скорее, или как. Это меня Ваня Жук научил, лейтенант из группы Кондратьева[41]. Он в детстве беспризорничал, весь Союз под поездами объездил, ну и репертуар у него был соответствующий.
– Понятно, – сказал Виктор и перешел к главному: – А теперь приступим к разоблачению псевдонимов и срыванию масок. Чего это он тебя морозильником величал?[42]
– Да нет, – с видимой неохотой ответил Макс. – Он настоящую мою фамилию знает, Федя, ту, которую я и сам уже почти забыл. И не просто знает, а произносит на еврейский лад, то есть так, как ее прочел бы вслух еврей, будь она записана по-нашему, на иврите.
– Даже так? – усмехнулся Виктор. – Ну, я где-то так и предполагал. Что-то очень знакомое, знаешь ли. И как, ты говоришь, пишется твоя фамилия на латинице?
– Ди заглавная, и, пи, эй, ар, аи, эс, – продиктовал Макс, все больше мрачнея.
– Ты уверен, что ди именно заглавная, а не строчная? – уточнил Виктор, доставая сигарету и задумчиво ее рассматривая. – И почему Deparis, а не, скажем, de Paris[43], дорогой товарищ?
– Потому что я Дефриз, а не де Парис.
– Ну это мы оставим товарищу Сталину разбираться, что да как. Он у нас главный по языкознанию. Вот пусть и растолкует. – Виктор, наконец, закурил и сделал первую затяжку. – А фамилия у тебя, Макс, знатная. Голубая кровь, девочка. – Он подмигнул Лике. – Это не кот насрал.
– Все, Федор! – вмешалась Вика. – Еще одно слово на твоем варварском сленге, и я с тобой вообще отказываюсь говорить… И не только говорить, – добавила она грозно, после короткой паузы.
– Все, все! – запротестовал Виктор, поднимая руки. – Понял, осознал, вчера прекратил. Нет, ну в самом деле… Вика! Мне что, переключение делать, что ли? Я в этой шкуре семьдесят лет прожил. Привык. Это же образ!
– Действительно, Вика, – сказала Лика. – Он же не нарочно. И потом Федя почти и не ругается…
– Да пусть он ругается, только чтобы я понимала! Я же его не понимаю!
– Ты права, солнышко, – согласился Виктор. – А я не прав. Исправиться не обещаю, но я постараюсь говорить понятнее.
– Ладно, – махнула рукой Вика. – Продолжай.
– Да, так вот, возвращаясь к теме… Между прочим, если кто-нибудь надеется, что со мной можно справиться при помощи филибастеров, пусть не надеется! С мысли меня не сбить. Лика, детка, ты знаешь, что в жилах твоего героя течет голубая кровь?
– Достаточно, Федя. – Макс тоже закурил сигарету. – Ну что ты актерствуешь? Тебе ли говорить это мне? Рассказать про твоего дедушку? А я что? Простой чешский еврей с сефардской
