– Мне тоже, – нарушила молчание Ира.
– И мне, – сказала Катя.
– Где они живут? – спросил Миша, разливая коньяк по толстостенным стаканам.
Лил он щедро, грамм по сто пятьдесят, как прикинул Кержак.
– Армяне живут на Кавказе, – сказала Катя, беря один из стаканов. – Это…
– Я знаю, моя королева, – галантно перебил ее Миша и отпил из бокала.
– Вино не очень, – сказал он, покатав напиток в своей пасти. – Но пить можно.
– Пил бы ты коньяк, Миша, и не было бы у тебя забот, – улыбнулась Катя.
– Ничего неожиданного, – сказал Миша. – Сердце, печень, почки, все не очень, но не смертельно.
– Да? Это обнадеживает. – Катя поднесла ко рту стакан и начала пить.
Она пила коньяк, как пьют воду или, скорее, горячий чай – маленькими неспешными глотками, – и на ее лице явственно проступало выражение довольства.
– Неплохо, – сказала она, выцедив весь стакан. – Не «Леро»,[75] но тоже ничего. Система кровообращения?
«О чем они?» – с удивлением подумал Кержак, отпивая из своего стакана.
– Не знаю, но точно, что ничего смертельного, – ответил Миша, наливая ей еще коньяка.
– Тогда полечим его пока домашними средствами, а лоск наведешь попозже, когда время будет, – решила какую-то не вполне понятную Кержаку проблему Катя и принялась за второй стакан.
«Не закусывая», – отметил Кержак.
Сам он, сделав пару небольших глоточков, отставил стакан и, зажевав коньяк ломтиком севрюги, наконец позволил себе закурить. Курил Кержак всю жизнь, чуть ли не со дня рождения, и дожив до времени, когда врачи категорически запретили ему курить, вовсе курить не бросил, но, сократив количество выкуриваемых сигарет до минимума – десять, мучительно переживал такое ограничение в житейских радостях.
– Нас вызывают! – неожиданно встрепенулась Ира, стоявшая до этого у окна и с отрешенным видом отпивавшая понемногу из своего бокала.
– Слышу, – невозмутимо откликнулась Катя и тут же что-то сказала прямо в воздух на каком-то очень странном, на слух Кержака, языке.
«По-китайски она, что ли? – удивился он. – Нет вроде. Может быть, это какой-то из индийских?»
Он с интересом прислушивался к певучей, но при этом чуждой русскому слуху речи Кати, которая явно вела с кем-то оживленный разговор. Кержак уже понял, что Катя говорит посредством какого-то очень портативного прибора связи.
«Скорее всего, ушной телефон, – прикинул он. – И микрофон в… ну, микрофон может быть и в серьге, и в зубе… и еще где-нибудь».
– Так, – сказала наконец Катя по-русски. – Один из наших «друзей» только что связался напрямую с крейсером.
– Значит, у них есть что-то посерьезнее радаров ПРО, – сразу же откликнулась Ира.
– Чего он хочет? – спросила Клава.
– Все то же, – пожала Катя великолепными плечами. – Он желает говорить с Дефризом.
«Дефриз!» – с изумлением констатировал Кержак и тут же заметил, что Катя смотрит на него с тем вниманием, за которым обычно скрывается знание.
«Вот так и лажаются», – грустно подумал Кержак и сказал:
– Так я вам, Катя, поэтому нужен был? Могли бы сразу сказать, а не ломать комедию.
– И поэтому тоже, – ничуть не смутившись, ответила ему та. – Но все наши планы остаются в силе. И даже больше того.
Она насмешливо взглянула на него, но ее усмешка, отметил про себя Кержак, была не добрая, но и не опасная. И Игорь Иванович успокоился окончательно. Он понял, женщина не шутит, но и не обманывает.
– Подождите, пожалуйста, Игорь Иванович, я сейчас вернусь, – сказала Катя и вышла из комнаты.
Ждать ее действительно пришлось недолго. Она вернулась через считаные минуты, Кержак как раз докурил свою сигарету. Остальные, не обращая на него внимания, подкреплялись и выпивали, изредка обмениваясь ничего не значащими репликами.
Вернувшаяся Катя подошла к Кержаку и протянула ему на ладони ампулу с темно-синей прозрачной жидкостью.
«На медный купорос похоже», – подумал он скептически, беря ампулу.
– Это очень сильное лекарство, – сказала Катя, глядя прямо в глаза Кержаку. – У вас таких еще нет. – Она выделила слово «вас» особой интонацией, и Кержак понял, что Катя имеет в виду не только русских.
– Это средство поддержит вас, Игорь Иванович, до тех пор, пока мы не сможем предпринять более действенных мер по вашему оздоровлению. Будете принимать по два раза в день в течение недели. – И она протянула ему другую ладонь, на которой лежал довольно длинный «патронташ» из какого-то пластика с такими же, как и первая, ампулами.
