Убийство в Угличе

—     А вы кто такие, я вас не знаю и делиться с вами не на­мерен.

—    Поделишься, никуда не денешься, мы из-за тебя, сволочь, рисковали, так что без денег не уйдем, а не то, — Репин выта­щил из кармана револьвер:

—    А ну веди к деньгам, Иуда!

Ефим понял, что ему уже не уйти и покорно пошел по улице.

—    Деньги у меня на квартире у старушки одной, она ничего не знает, и поэтому такой компанией я не могу к ней прийти. Пой­ду в дом я один, а вы ждите меня около, деньги возьму и выйду.

—    Ну, смотри, мы шутить не будем, если через пять минут не выйдешь, пеняй на себя, — предупредил Репин.

—    Нет, нет, что вы, господа, я выйду, как Бог свят, — и он перекрестился.

Шли долго, по каким-то улицам, никто и не замечал. Репин несколько раз оглядывался и видел, что сзади нет-нет, да и мелькнет кто-то. «Наши люди», — удовлетворенно думал он. На­конец подошли к дому.

Ефим пошел в дом, а трое остались на улице.

—    Не верю я ему, — сказал Чикин, — надо посмотреть вок­руг дома. Ты, Иван, стой здесь, а мы с той стороны зайдем,

И они пошли, один с левой стороны, другой с правой. Дом стоял в глубине сада, и надо было перебраться через забор. Обойдя дом с двух сторон, они встретились.

—      Тихо, не слыхать ничего, и света не видно, — сказал Репин.

Вдруг они услышали тихий скрип, и из сарая вышел, краду­чись, человек, это был Ефим, и потихоньку пошел к забору, от­делявшему этот сад от другого.

—      Так, друг наш решил бежать, — сказал Чикин и кинулся к Ефиму. Не успел Репин осознать, что произошло, как услышал глухой удар. Быстро бросившись туда, он увидел лежащего на земле Чикина и убегающего вдоль забора Ефима.

—     Ну, сволочь, не уйдешь! — бросился вдогонку.

Ефим бежал, держа в одной руке саквояж, в другой метал­лическую палку. Репин догнал Ефима, но тот обернулся и взмах­нул палкой.

Дмитрий увернулся, и Ефим по инерции шагнул вперед, это и было нужно сыщику. Быстро развернувшись, он ударил его реб­ром ладони по шее, от чего Ефим плашмя упал на землю.

Дмитрий завернул правую руку Ефима, отчего тот взвыл, видимо, рука была вывихнута.

—    Я тебе покажу, как бегать!

В саду уже раздавались полицейские свистки. Подбежавшие полицейские связали Ефиму руки. Репин поспешил к другу

—    Ну как ты?! — спросил он.

—      Да ничего, вскользь попал, а то бы я уже на том свете был. Подошел Павел.

—    А ты как тут очутился? — спросил Репин.

—    Послали, мы за вами от самого Никитина дома идем.

—    Ну спасибо, друзья. Иван-то где? — спросил Репин.

—     Связан сидит, вы только вокруг дома пошли, а мы его голубчика быстро и скрутили, он и пикнуть не успел.

—    Давай понятых каких, — вспомнил Репин.

Разбудив в соседнем доме мужа с женой, привели их в дом, где квартировал Ефим. Старушка хозяйка, напуганная, стояла, ничего не понимая. Открыв саквояж, высыпали содержимое на стол, перечли, денег было сто двадцать тысяч рублей, серебро, жемчуг, немного золота, все это занесли в протокол.

Репин холодно, строго спросил:

—    Есть ли еще чего? Прошу выдать добровольно!

Ефим волком смотрел на все происходящее.

—    Нет больше ничего, все здесь, — и отвернулся.

ДОЛЖНЫ БЫТЬ ПОКОЙ И ПОРЯДОК

...Назавтра уезжали, Ефима и Ивана везла полицейская стра­жа, а Дмитрий с Василием решили зайти к Никите. Он уже все знал.

—    Вот те на, ну и жених у нас с тобой, дочка! — растерянно говорил он, ковыляя по дому, — а ты, значит, не купеческий сын, а сыщик?

—    Точно так, сыщик я, из Углича.

—    Ну, а как же с сапогами-то будет, присылать али не надо?

—     Присылайте, конечно присылайте. Может, пригодятся са­мому на свадьбу! — и он посмотрел на Настю. Та стыдливо от­вернулась и вышла, Чикин — за ней.

—     Настасья Никитична, можно я вам напишу когда? Ответи­те ли?

—    Отвечу... — прошептала девушка.

От радости у парня голова закружилась.

Распрощавшись с Никитой и Настей, пошли на пристань к па­роходу, путь лежал домой.

* * *

18 апреля 1883 года следователь по особо важным делам Кухов Никита Иванович входил в полицейский участок, где его ожидали прибывшие накануне Чикин и Репин.

—     Ну, здравствуйте, молодцы, ловко вы все обделали, ни­чего не скажешь. Где этот змей поганый — Ефим?

—    Под стражей в камере.

—    Ну, давайте его ко мне.

Сел в кресло, а ребята — на стулья рядом. Через пять ми­нут стражник, зайдя, сказал:

—    Привели ваше благородие! На пороге стоял Ефим.

—     Ну вот и свиделись, господин Костырев, недолго вы бе­гали, — усмехнулся Кухов.

—    Не свяжись я с этой Настей, не нашли бы вы меня, давно в Питере гулял бы.

—     Ничего, долго бы не загулялся, от наших молодцев не ушел бы.

Ефим хмуро посмотрел на сыщиков и опустил голову

—     Ну, давай рассказывай, как дело организовал. Мы ведь

И

так все знаем, но хотелось бы от тебя услышать, добровольное признание тебя вину может смягчить.

—    Да теперь чего уж.,. Все расскажу.

Ефим начал.

—     Приехал купец Заворыкин семнадцатого и на меня пря­мо наткнулся, а мы с ним знакомы по фабрике. Ну, я ему расска­зал, что здесь работаю, а вы по какому делу к нам? Ну, он и рас­сказал мне, что лавку, дескать, продал и что все деньги собрал. В дело хочет вступить, а уж после, когда в номер к нему вошел, да деньги у него на кровати увидел, так у меня дух и занялся.

Ушел я от него, а в голове так и гудит;», и деньги перед гла­зами стоят. Это 17-го вечером было, а утром он меня позвал и говорит: хочешь ли, Ефим, у меня работать, и поведал мне, что идет сегодня к Шунаевым на сговор о мельнице.

Я, конечно, с полным удовольствием — говорю. В общем, договорились,, он ушел, а я к Ивану, так, мол и так, нужно чело­века, кто на себя убийство возьмет. Я убивать не могу.

А Иван — вовсе не тот, за кого себя выдает, это я ему до­кументы сделал еще на фабрике, а так за ним грехов много всяких.

Иван согласился, на фабрике были у него люди, весны ждали. Привез он их и поселил на постоялом дворе, это восемнадцато­го вечером было. В тот же вечер мы купца-то и «того» Я отра­вил, когда чай ему принес.