Я есть То

В: Да, могу. Ребёнок может не знать своих родителей, но наследственные качества у него всё равно сохранятся.

М: Кто их определяет? Некто с памятью, кто их устанавливает и сравнивает. Неужели вы не понимаете, что память искажает вашу ментальную жизнь? Личность — это всего лишь узор событий во времени и пространстве. Измените узор, и человек изменится.

В: Этот узор значителен и важен. Он имеет свою ценность. Говоря, что сотканный узор — всего лишь разноцветные нитки, вы теряете самое главное — его красоту. Или описывая книгу как бумагу с пятнами чернил на ней, вы упускаете её значение. Личность важна, потому что она основана на индивидуальности, на том, что делает нас уникальными и незаменимыми. «Я есть» — это интуиция уникальности.

М: И да и нет. Личность, индивидуальность, уникальность — всё это наиболее ценные аспекты ума, но только ума. «Я есть всё, что есть» — такое же ценное переживание. Частное и общее неразделимы. Это два аспекта неназываемого, видимого изнутри и снаружи. К сожалению, слова могут только упоминать, но не передавать. Постарайтесь выйти за пределы слов.

В: Что умирает со смертью?

М: Умирает идея «я есть тело», свидетель остаётся.

В: Джайны верят в множественность свидетелей, разделённых навсегда.

М: Это их традиция, основанная на опыте некоторых великих людей. Один свидетель отражается в неисчислимых телах как «я есть». Пока тела остаются, даже самые тонкие, «я есть» проявляется как множество. За пределами тела есть только Единое.

В: Бог?

М: Создатель — это личность, чьим телом является мир. Неназываемое — за пределами всех богов.

В: Шри Рамана Махарши умер. Что для него изменилось?

М: Ничего. Чем он был, тем и остался — Абсолютной Реальностью.

В: Но для обычного человека смерть меняет всё.

М: Каким он себя считал до смерти, таким он продолжает быть и после смерти. Его образ себя остаётся.

В: В прошлый раз беседа была об использовании шкуры животных для медитации джняни. Вы меня не убедили. Легко оправдать всё что угодно, ссылаясь на обычай и традицию. Обычаи могут быть жестокими, традиции безнравственными. Они объясняют, но не оправдывают.

М: Я никогда не говорил, что за самореализацией следует беззаконие. Освобождённый человек предельно законопослушен. Но его законы — это законы его истинного Я, а не общества. Общественные законы он соблюдает или нарушает в соответствии с обстоятельствами и необходимостью. Но он никогда не будет капризничать и бесчинствовать.

В: Я не могу принять оправдание традицией и привычками.

М: Трудность заключается в различии наших точек зрения. Вы говорите из состояния тела-ума. Я говорю из состояния свидетеля. Это основное различие.

В: И всё же жестокость есть жестокость.

М: Никто не заставляет вас быть жестоким.

В: Пользоваться жестокостью других людей — жестокость по доверенности.

М: Если вы внимательнее посмотрите на жизненный процесс, вы найдёте жестокость повсюду, поскольку жизнь питается жизнью. Это факт, но это не заставляет вас чувствовать вину за то, что вы живы. Вы начали жестокую жизнь, причиняя своей матери жестокие страдания. До последнего дня своей жизни вы будете бороться за пищу, одежду, кров, цепляться за своё тело, сражаться за его нужды, желать ему безопасности в мире, полном опасности и смерти. С точки зрения животного быть убитым — не худшая из смертей, гораздо лучше болезни и старческого угасания. Жестокость лежит в мотиве, а не в факте. Убийство вредит убийце, а не убитому.

В: Я согласен, тогда человек не должен принимать услуги охотников и мясников.

М: Кто заставляет вас принимать их?

В: Вы принимаете.

М: Вот как вы меня видите! Как быстро вы обвиняете, осуждаете, приговариваете и приводите приговор в исполнение! Почему вы начинаете с меня, а не с себя?

В: Такой человек, как вы, должен быть примером.

М: Вы готовы следовать моему примеру? Я мертв для этого мира, я ничего не хочу, даже жить. Будьте таким, как я, делайте то же, что и я. Вы судите меня по моей одежде и пище, а я всего лишь смотрю на ваши мотивы. Если вы верите, что вы есть тело и ум, и действуете соответственно, то вы виновны в величайшей из жестокостей — жестокости к своей собственной истинной природе. По сравнению с этим все другие жестокости не в счёт.

В: Вы укрываетесь за утверждением, что вы не тело. Но вы контролируете своё тело и ответственны за его действия. Позволить телу полную автономию было бы безумием, идиотизмом!

М: Успокойтесь. Я тоже против убийства животных из-за мяса или меха, но я против того, чтобы ставить это на первое место. Вегетарианство — это достойный повод, но не самый важный. Со всеми мотивами лучше всего обходится человек, который вернулся к своему источнику.

В: Когда я был в Шри Раманашраме, я везде чувствовал всепроникающее, всеохватывающее присутствие Бхагавана.

М: У вас была необходимая вера. Тот, кто истинно верит в него, будет видеть его повсюду и во все времена. Всё происходит в согласии с вашей собственной верой, и ваша вера формирует ваши желания.

В: Ваша вера в себя не является также видом желания?

М: Когда я говорю: «Я есть», — я не имею в виду отдельную сущность с телом в качестве ядра. Я имею в виду тотальность бытия, океан сознания, всю вселенную того, что есть и что сознаёт. Мне нечего желать, поскольку я целостен.

В: Вы можете прикасаться к внутренней жизни других людей?

М: Я и есть эти люди.

В: Я имею в виду не общность вещества или сущности и не схожесть формы. Я имею в виду реальное прикосновение к умам и сердцам других и принятие участия в их личных переживаниях. Вы можете страдать и наслаждаться вместе со мной, или вы просто предполагаете, что я чувствую, из наблюдения и аналогии?

М: Все существа находятся во мне. Но восприятие своим умом другого ума требует специальной тренировки. Нет ничего, чего нельзя было бы достичь с помощью тренировки.

В: Я не являюсь вашей проекцией, а вы не являетесь моей. У меня есть свои собственные права, а не только как у вашего творения. Мне не нравится эта жестокая философия о воображении и проекции. Вы лишаете меня всей реальности. Кто чей образ? Вы — мой или я — ваш? Или я образ в своём собственном образе? Нет, что-то в этом не так.

М: Слова пусты. Истинное нельзя описать словами, его можно только испытать. Я не могу найти слова лучше, чтобы описать то, что знаю. Мои слова могут звучать смешно, но то, что они пытаются передать, есть высочайшая истина. Всё есть одно, сколько бы мы ни играли словами. И всё создано для того, чтобы удовлетворять источник и цель любого желания, — то, что мы знаем как «я есть».

В: В корне желания всегда лежит боль. Главное стремление — избежать боли.

М: Каков корень боли? Незнание себя. Каков корень желания? Стремление найти себя. Творение трудится само для себя и не остановится, пока не вернётся к себе целиком.

В: Когда оно вернётся к себе?

М: Оно может вернуться, когда бы вы ни пожелали.