тогда оказались безуспешными, то они сделали это уже более взрослыми. Китти, которой было десять лет, написала: «Когда я тем вечером сидела в Холле, Бхагаван улыбнулся мне, и я закрыла глаза и начала медитировать. Как только я закрыла глаза, я почувствовала себя очень счастливой и почувствовала, что Бхагаван был очень, очень близок ко мне и очень настоящий, и что он был во мне. Это совсем не напоминало счастье и возбуждение от чего-либо другого. Я не знаю, что сказать, просто очень счастлива, и Бхагаван такой восхитительный».
И Адам, которому было семь, написал: «Когда я сидел в Холле, я не чувствовал себя счастливым, поэтому начал молиться и почувствовал сильное счастье; оно не походило на получение новой игрушки, просто любовь к Бхагавану и всем остальным».
Нельзя сказать, что дети часто или подолгу сидели в Холле. Когда им нравилось это, они сидели; чаще они просто играли около него.
Когда Фране, самой младшей, было семь, Адам и Китти как-то говорили о своих друзьях. У нее не было еще настоящих друзей, но она не хотела остаться в стороне и вставила, что доктор Саид — самый лучший ее друг во всем мире. Об этом рассказали Шри Бхагавану.
— А? — ответил он с поверхностным интересом.
— И ее мать спросила:
