– Подожди здесь минутку. Она согласно кивнула головой.
– Где можно найти директора? – снова спросила я проходящего мимо сотрудника.
– В конце холла, – указал он на кабинет в стороне, и я решительно направилась туда.
Постучав в дверь и услышав мужской голос, я в соответствии с инструкцией назвала себя:
– Я – Бетти Махмуди.
– Войдите, – ответил мне мужчина на хорошем английском языке.
Сжимая мою ладонь, он сказал:
– Я ждал вас.
Он закрыл за мной дверь и, улыбаясь, пригласил меня сесть. Это был худощавый, невысокого роста мужчина, элегантно одетый. Он сел за стол и завязал со мной свободную беседу.
Я знала историю сидящего передо мной мужчины. В свое время он питал надежду покинуть Иран вместе с семьей, но обстоятельства сложились иначе. На работе он был процветающим бизнесменом, всецело поддерживающим правление аятоллы Хомейни. Дома же становился самим собой.
Его знали под несколькими именами. Я называла его Амаль.
– Я очень сочувствую вам, – сказал он без всякого вступления. – Я сделаю все возможное, чтобы вывезти вас отсюда.
Его открытость весьма импонировала, но вместе с тем пугала. Он знал обо мне все и был уверен, что сможет мне помочь, но я уже пережила подобные ситуации с Триш и Сьюзан, с Рашидом и его приятелем, с таинственной госпожой Алави.
– Послушайте, уже несколько раз меня обещали вывезти из страны, но всегда вопрос упирался в моего ребенка. Я не поеду без моей дочери. Если ее нельзя вывезти, то и я не поеду. Давайте решим это сразу, потому что нет смысла терять время.
– Я уважаю ваше желание, – сказал он. – Если вы настаиваете, то я вывезу вас обеих. Нужно быть только терпеливой, ибо не знаю, как и когда мне удастся организовать это.
Я почувствовала, как в моем сердце разливается тепло и становится светло и ясно, хотя и старалась не поддаваться этому состоянию.
– Вот номера моих телефонов, – сказал он, быстро записывая что-то на листочке. – Я поясню вам сейчас, как они закодированы. Это служебный и домашний. Можете звонить в любое время. В случае надобности делайте это без малейшего колебания. Я должен как можно чаще иметь о вас информацию. Я не могу рисковать, связываясь с вами дома. Ваш муж мог бы это неправильно понять, мог бы приревновать, – Амаль рассмеялся.
У него был заразительный смех. «Жаль, что он женат», – подумала я и тотчас же устыдилась своих мыслей.
– Хорошо, – согласилась я.
В нем было что-то такое, что заставляло верить в успех.
– Мы не будем разговаривать по телефону, – продолжал он инструктировать меня. – Вы позвоните, и если у меня будет для вас какая-нибудь информация, я скажу, что мне нужно с вами встретиться, и вы должны будете приехать сюда. По телефону мы не будем обсуждать никаких вопросов.
«Что-то должно за этим скрываться, – подумала я. – Может быть, речь идет о деньгах?»
– Мне нужно попросить родителей, чтобы они передали в посольство некоторую сумму? – спросила я.
– Нет. Сейчас не идет речь об этом. Я сам за все заплачу. Вы вернете мне деньги по возвращении в Америку.
На обратном пути Махтаб не произнесла ни слова. Я благодарила Бога за это, потому что в моей голове творилось что-то невообразимое. Я старалась оценить возможности успеха нашего мероприятия. Неужели я действительно нашла наконец путь для побега из Ирана?
«Вы вернете мне деньги по возвращении в Америку», – сказал он уверенно. Но я помню и другие его слова: «Я не знаю, как и когда мне удастся организовать это».
Закончилось лето, снова приближалось начало учебного года. Мне нужно было делать вид, что я поддерживаю желание Муди послать Махтаб в первый класс, поэтому я не возражала, когда он затронул эту тему.
К моему удивлению, Махтаб тоже была согласна. Она действительно начала привыкать к мысли остаться в Иране.
В один из дней Муди, Махтаб и я отправились в ближайшую школу. Здание было меньше похоже на тюрьму, чем медресе Зайнаб. В нем было много окон, через которые проникал солнечный свет. Однако оказалось, что эта светлая атмосфера никак не влияет на директрису, ворчливую старую женщину в чадре. Она внимательно присматривалась к нам.
– Мы хотим записать дочь в школу, – объяснил Муди по-персидски.
– К сожалению, невозможно. У нас нет свободных мест, – проворчала она.
Скрипучим голосом она дала нам другой адрес.
– Но мы пришли сюда, потому что эта школа ближайшая, – не соглашался Муди.
– Мы никого не принимаем!
Мы с Махтаб пошли к выходу. Я чувствовала, что моя дочь довольна, что не останется у этой черствой старой женщины.
