шею, даже тогда, когда палач от одного его смелого взора дрогнул бы, побоявшись как бы человек не возненавидел его так, как свободный человек должен его ненавидеть, и как бы от этого не порвалась петля и не погибло все то, что нужно для палачей и не нужно для свободного человека, для всего человеческого рода. И человек рабски закрывает глаза, когда палач для прочности своего торжества над ним оставляет на нем петлю на всю жизнь.
Лишь свободный человек, человек, выковавший из тяжелых условий своей личной жизни и из наблюдений над ужасной развертывающейся перед ним жизнью человеческого рода убеждение, что другой человек для него - брат, что свобода человека неприкосновенна так же, как и жизнь. Лишь человек, готовый эту свободу завоевать и защищать, готовый всякого властелина и палача убить (если последние не бросают добровольно своей подлой профессии, казнящей жизнь): лишь человек, ставящий целью своей борьбы со злом современного общества не замену власти палача - буржуазии властью другого палача - Социалистической или коммунистической «рабочей» (как эта подлость величается в большевизме) республики, а установление подлинно свободного общества, организовывающегося на началах личной ответственности человека и обеспечивающего всем истинную свободу и социальную справедливость в равной степени, - лишь такой человек - анархист-революционер. Он без боязни смотрит на действия палача - государства и также без боязни и открыто выносит ему свой приговор говоря: Нет, так не должно быть! Бунтуй, восставай, угнетенный брат! Восставай против всякой власти! Разрушай власть буржуазии и не допускай к жизни власти социалистов и большевиков-коммунистов. Разрушай всякую власть, и гони от себя ее выразителей, ибо среди них нет твоих друзей.
Власть социалистов или государственных коммунистов так же подла, как и власть буржуазии. Бывают даже моменты, когда власть социалистов, или государственных коммунистов подлее власти буржуазии, ибо бывают моменты, когда она, как власть должна делать на крови и жизни человека свои, этой власти только нужные, эксперименты. Тогда она порывает связь с идеей жизни человека. Тогда она топчет и собственную идею государственного социализма и коммунизма. Она открывается от всякой здоровой мысли и тогда втайне хватается за основные предпосылки власти буржуазии.
И потому, что она хватается за них тайно, она не хочет показать этого массам, которые ею управляются. И лжет и обманывает хуже всякой другой власти. А массы это замечают и возмущаются. Тогда власть эта набрасывается на них со всей разнузданностью своей безответственности и режет, бьет, душит их во имя якобы своей идеи, идеи социализма или государственного коммунизма (как например, в России). Но в действительности она свою идею давно отбросила в мусорный ящик; она, как власть, в эту минуту хватается за что угодно, но только не за идею тех, за счет которых пришла к власти и против которых направляет эту власть с помощью старых изуродованных средств буржуазии. В эту минуту власть социалистов или большевиков-коммунистов и бывает подлее власти буржуазии, ибо она в такие минуты не имеет своего собственного русла, и в то же время, когда власть буржуазии вешает не признающего ее революционера, власть социалистов или большевиков-коммунистов убивает его из-за угла или душит. В самом акте они обе подлы, но в подходе к нему - более власть последних.
Наилучшим подтверждением вышесказанному может служить каждая политическая революция, когда буржуазия, социалисты или государственные коммунисты ведут между собою отчаянную борьбу за свое политическое господство в стране, втягивая в этот путь и народные массы.
Но самым выразительным и поучительным подтверждением сказанному о власти могут служить последствия деятельности социалистов и коммунистов-государственников в двух - февральской и октябрьской - русских революциях.
Когда трудовые массы, населявшие имперскую Россию, почувствовали себя политически наполовину освобожденными от царско-помещичьей реакции, они стремились к совершенному и полному освобождению. Они проявляли это свое стремление местами в форме отобрания от помещиков и монастырей земли и передают этой последней в пользование тем, кто хочет ее обрабатывать без наемного труда; местами - в виде провозглашения заводов, фабрик, типографий и других общественных предприятий достоянием тех, кто в них работает, пытаясь при этом создать свободные братские взаимоотношения села с городом. И, конечно, они в своем здоровом стремлении, в своих чистых и светлых намерениях, совсем не хотели даже и замечать, что где-то в Киеве, Харькове или Петрограде существуют какие-то правительства.
Самостоятельно, через свои трудовые организации, народ стремится закладывать фундамент нового свободного общества, которое должно в глазах народа своим дальнейшем развитием изжить из общественного тела паразитизм и власть, - глупую, труженикам своим ненужную власть одних над другими.
Такое здоровое начинание народа в особенности резко проявилось на Украине, на Урале и в Сибири. Чувствовалось оно и в самом сердце умиравших и рождавшихся властей: в Петрограде и Москве, в Киеве и Тифлисе. Но везде и всюду, как социалисты, так и большевики-коммунисты имели и имеют в своем распоряжении многих сторонников идеи власти и наемных убийц. К сожалению, приходится констатировать, что имели они у себя наемных убийц не только по профессии, но и из наших трудовых рядов, и, главным образом, с помощью таких наемных убийц они пресекали в корне свободное начинание народа.
И как еще пресекали, и какими средствами! Сама средневековая инквизиция может позавидовать им. Мы же, зная природу всякой власти, говорили вождям социализма и большевизма-коммунизма: стыдно! Вы так много писали и спорили с буржуазией о ее зверствах над угнетенными. С таким бешенством отстаивали чистоту и преданность труженикам на их освободительном пути. А, придя к власти, оказываетесь такими подлыми лакеями - в одних случаях прямо буржуазии, а в других - ее средств, сами превращаясь в буржуазию, что даже сама буржуазия удивляется и часто смеется.
Впрочем, за последние годы, глядя на опыты большевизма-коммунизма, буржуазия поняла, что эта своеобразная химера научного государственного социализма никогда не обойдется без ее средств и даже без нее самой. Она поняла, что смеяться над своими питомцами ей не к лицу. Она поняла, что в системе этого социализма - эксплуатации и насилия над трудовым большинством человеческих масс разгульная жизнь и разврат бездельников не упраздняются, а меняют только свои названия и слова, крепнут и развиваются.
И действительно это так. Взгляните на мародерства большевизма и его монополии на прямые народные революционные завоевания в Русской Революции, на его сыск, институты полиции и судов, на тюрьмы и армию тюремщиков, направленных против Революции. А постоянная силой рекрутированная «красная армия»! Все то же, только переименованные функции, те же, подчас еще более безответственные и, следовательно, более развратные.
Либерализм, социализм и государственный коммунизм - три брата, разными путями идущие к власти над человеком, - власти, не допускающей человека к полному совершенству, развивающемуся в свободе и независимости и творящему новое, здоровое и подлинное начало в общественном идеале всего человеческого рода.
Бунтуй же! - говорит анархист-революционер - угнетенному человеку: бунтуй, восставай и разрушай всякую власть над собой и в себе. И не способствуй закреплять ее торжества над другими. Будь сам свободен и отстаивай свободу других от власти!
Власть вызывается к жизни в человеческом обществе теми людьми, кто никогда не жил, или жил, но сейчас не живет, или живет, но не хочет в будущем жить своим трудом и здоровой жизнью, которой человеческое общество могло бы жить, но развитие которой всякая власть уродует, тормозит, останавливает. Власть не дает свободному трудовому обществу и впредь, какая бы она ни была, свободно выйти на путь своего свободного, в счастье и радости, расцвета.
Власть создана бездельниками для их грабежа и насилий, а иногда и убийства над теми и тех, кто своим трудом, волей и энергией мускулов и ума производят все полезное и прекрасное в жизни человечества.
Будь власть буржуазная, социалистическая, коммунистическо-большевистская, рабочая или крестьянская, - все одно: она подла для здоровой и счастливой личной и общественной жизни человека. Природа всякой власти одна и та же: убивать свободу человека, превращать его духовно в раба, физически в лакея для себя и всех своих, черных по отношению здоровой жизни человека, дел.
Нет власти безрогой. Всякая власть с рогами, и бодает она всякого человека, стремящегося к свободной и справедливой жизни.
Изгоняй, брат угнетенный, власть в самом себе и не допускай ее господства над собой и своим братом
