«Точно, – подтвердил Читрадрива. – Но обрати внимание, как много, оказывается, здесь дикарей. Татары, половцы… и хазары в придачу. Я думал, свиное мясо кто-то выбирал, а оказалось, речь совсем о другом была».
«Ничего, мы ещё разберёмся, что к чему, сам говорил, – попытался утешить товарища Карсидар. – Глядишь, и отыщутся те, кто знает анхито».
Пояснения насчёт хазар заставили вспомнить присутствующих о грозившей городу опасности. И точно чёрная тень пронеслась над малолюдным базарчиком. Смех словно задохнулся и быстро умер.
– Ну, чего приуныли?! – с вызовом воскликнул мужичок. – Авось новый князь оборонит нас от этой напасти.
– Новый – тот да, – согласилась женщина, которая всё ещё подбирала уцелевшие яйца.
«Поди ж ты! – удивился Карсидар. – Выходит, русичи любят своего князя. А мне он что-то не понравился».
«Ростислав нам обоим не понравился, но он же не наш правитель, а русичей, – подумал Читрадрива. – Им и решать, хорош он или плох».
– А слыхали, Михайло-сотник привёз из-за Днепра колдуна, который пять сотен татар зарубал? – включилась в разговор ещё одна женщина, державшая в руках довольно большой свёрток.
– Да какие пять сотен – целую тыщу! – возразила закутанная в платок толстуха, поправляя полы одежды. – И не зарубал вовсе, а огнём колдовским попалил.
– И не тыща, а тьма тьмущая их там была. Вёл их, говорят, сам пёс Менке, – авторитетным тоном заявил мужик с горшками. – Только ведь и колдун не один был, а двое.
– Тро-о-ое, – протянул жердеподобный мужик. Глядя на его худобу, которую не скрадывал даже свободно болтавшийся на нём бедный короткий кафтанчик, трудно было ожидать, что он разговаривает таким густым, хоть и немного надтреснутым басом. – Их Михайло с Остромиром к князю привезли, чтоб, значит, насчёт татар потолковать. Да только митрополит на колдунов осерчал, потому как они в Вышгороде три церквы святые молниями порушили. Тоже ведь нехристи.
– Пять церков, – перепуганная женщина наконец собрала уцелевшие яйца.
– А я говорю: три! – завёлся худой мужик. – По одной на каждого колдуна. Я знаю, у моего свояка в Вышгороде дядька есть, так он рассказывал, они там цельный день и ночь напролёт в набат били!
«Забавно выслушивать сплетни о себе самом, – поделился своими впечатлениями Читрадрива. – Этак мы скоро узнаем, что с татарами билась целая армия колдунов».
И он поинтересовался, как разыскать дом сотника.
– Хочется узнать про колдунов, вот и расспрошу его, – пояснил, чтобы просьба не выглядела подозрительной.
Оказалось, Михайло жил в Новом Городе, не очень далеко от Остромира.
– Пойдём к нему, раз уж выбрались из поруба и не нашли тех, кто говорит на анхито, – сказал Читрадрива, когда они проходили внутригородские Софийские ворота.
– Зачем? – удивился Карсидар. – По-моему, если мы не собираемся обратно в тюрьму, лучше уж… – и он мотнул головой в сторону белокаменного княжеского дома, возвышавшегося в отдалении над домиками пониже.
– Не надо. И ты ещё не всё умеешь, и князь нас не слишком тепло встретил. А впрочем, насчёт Ростислава… – Читрадрива помолчал, огляделся по сторонам и произнёс задумчиво: – Тебе не кажется, что город словно вымер?
Действительно, несмотря на ясную погоду, улицы были на удивление безлюдны. На расстоянии шум Бабиного Торжка не был слышен, и теперь друзей поразила необычайная тишина, нависшая над Киевом. Пожалуй, так бывает, когда назревают какие-то важные события.
– Вот именно, – ответил он на невысказанные вслух подозрения Карсидара. – Поэтому правильнее всего пойти к кому-нибудь и разузнать, что случилось. Остромиру я не очень доверяю, зато сотник к тебе явно расположен. Так что пойдём к нему. Да и холодно. Одежда у нас лёгкая для здешней зимы. Ты счастливчик, что не простуживаешься. А мне не так везёт, как некоторым.
И Читрадрива чихнул два раза подряд.
Расспрашивая редких прохожих, друзья добрались наконец до Михайловой усадьбы. На нешироком дворе было так же пусто и тихо, как в городе. Никем не остановленные, они прошли в дом.
– Чёрт знает что! – возмутился Карсидар, когда они заглянули в три комнаты и не обнаружили ни единой живой души.
– Повымирали они все, что ли? – недоумевал Читрадрива.
Тут до них долетел какой-то неясный звук.
– Это вон там.
Они пошли в выбранном направлении и вскоре заметили на полу тоненькую полоску света. Карсидар толкнул дверь. Раздался пронзительный вопль.
– Милка?!
– Колдун?!
Похоже, сотникова дочка даже не заметила Читрадриву, вошедшего в комнату вслед за Карсидаром. Она стояла ни жива, ни мертва, обессилено привалившись к стене, и, вздрагивая, прятала что-то за спиной. Грудь и плечи девушки судорожно вздымались и опадали, серо-зелёные глаза приобрели лёгкий малахитовый оттенок, а схваченные бирюзовой лентой рыжеватые волосы были размётаны в полном беспорядке.
– Да ты не бойся, мы ничего плохого…
«Она испугалась, потому что ворожила, – подсказал Читрадрива. – Посмотри на стол».
И правда. На столе были расставлены зажжённая свеча, бронзовое зеркальце и мисочка с водой; лежали веретено, пучки рябых перьев, отдельно длинное белое перо и клок шерсти. С придвинутой к столу скамеечки до самого пола свешивалось длинное полотенце.
– Не бойся, говорю… – Карсидар шагнул к Милке, вытянув вперёд руку в успокаивающем жесте.
Девушка вновь пронзительно закричала и выронила то, что так упорно прятала за спиной – частый костяной гребень.
Краска смущения залила её хорошенькое личико. Милка поспешно наклонилась, подобрала гребень, бросила его на полотенце, замотала, а свёрток швырнула в угол комнаты.
– Если ты стесняешься нас, можешь причёсываться, мы уйдём, – заверил её Карсидар.
«Болван, ты обратил внимание, какие волосы запутались в гребне?» – с упрёком подумал Читрадрива.
Тут Карсидар сообразил, что и в самом деле, там блеснуло несколько коротких, но явно не рыжих, волосков.
«Это тоже ворожба?»
«А ты как думал!»
Немую сцену прервала старая женщина, возникшая в дверях позади Карсидара и Читрадривы.
– Рыбонько моя, что случилось? – испуганно молвила она и, подозрительно уставившись на непрошеных гостей, спросила: – А вы кто будете?
– Это мамка моя, – сказала Милка, обретя наконец дар речи. – А это Хорсадар и Дрив, колдуны, которых татонька…
Услышав про колдунов, пожилая женщина побелела, икнула и медленно осела на пол.
– Ну, разве можно так пугать?! – укоризненно произнёс Читрадрива, шагнул к столу и протянул руку к глиняной мисочке, чтобы брызнуть водой в лицо женщине.
– Нет! Только не отсюда! – крикнула девушка, загораживая стол. – Вон там, у стены.
– Сейчас, – Карсидар подошёл к деревянной кадушке, зачерпнул ковшиком воды и подал Читрадриве.
– А как зовут твою мать?
– Это не мама. Мамонька умерла давно, – с грустью сказала Милка. – А это мамка, она за мной по малолетству ходила.
«Нянька то есть», – пояснил Читрадрива, возившийся около женщины, которая начинала шевелиться.
