запорошить одежду купца, и от этого он выглядел почему-то особенно немощным и старым.
– Такая вот история. Я надеюсь, теперь ты поймёшь и простишь моё любопытство, почтенный Читрадрива. Просто увидев твоё кольцо я сразу же вспомнил второе такое же, хотя видел его три десятка лет назад. И подумал: не из ваших ли краёв явился к нам Ицхак? Ведь он, кроме всего прочего, тоже разговаривал на священном языке!
Читрадрива лишь пожал плечами:
– Увы, почтенный Шмуль, чего я не знаю, того не знаю. У нас, анхем, есть имя Хишааш, но я не слышал ни об одном Хишааше, который отправился бы на поиски… – он чуть не ляпнул: «Риндарии», но вовремя спохватился, – … на поиски Земли Обета.
– С другой стороны, – сказал Шмуль совершенно иным тоном. – На Ицхаке и его сыне свет клином ещё не сошёлся. На смену им может ведь прийти и другой человек, с другим именем. – Он сделал выразительную паузу и пристально посмотрел на Читрадриву. – Мне почему-то кажется, что с вами, которые именуют себя анхем, всё не так просто, как думает учитель Нахум. Огречились вы или нет, но вы, пожалуй, единственные из ныне сущих детей Абрахамовых, кто сызмальства говорит на священном языке. И это просто замечательно! Всемогущий Адонай помнит и о вас.
На том стали прощаться. Шмуль сказал, что будет гостить у родственников всю Хануку, а потом вернётся в Верону. И если Читрадрива надумает отправиться в Землю Обета с ним, купец заранее согласен. С новым знакомым дорога веселей.
– А как же абирим? – спросил Читрадрива. – Не причинят ли они нам зла?
Шмуль ответил на это, что абирим выгнал неаполитанский король, установив над Землёй Обета свой протекторат, и теперь в Йерушалайме воцарился более или менее сносный мир.
Возвращаясь к Михайлу, Читрадрива непрестанно обдумывал услышанное. До чего замечательно всё складывалось! Его товарищ – принц, наследник престола павшего королевства! Каково, а?! Надо же было такому случиться – Давид, сын Ицхака, принц Исраэля. Красиво звучит.
Читрадрива вспомнил также, как вздрогнул Карсидар в порубе, когда услышал своё имя. Вот оно что! Тогда они решили, что это из-за Саула-Сола, а оказалось как раз наоборот. Ничего, теперь это можно легко проверить.
К тому времени Михайло и его подопечный уже вернулись от князя.
– Что, таки вышел по городу побродить? – спросил Читрадриву сотник. – Ну и как?
– Холодно, – отозвался Читрадрива.
Тут они услышали приглушённый стенами Милкин голос, потом хлопнула дверь, и через комнату, ни на кого не глядя, вихрем пронёсся Вышата. Михайло крякнул и почесал затылок. По всему было видно, что он крайне смутился. Затем немного поговорили о пустяках. Наконец сотник сказал:
– Ладно, скоро вечерять сядем. А ты ступай к Хорсадару, у него к тебе разговор есть, – и ушёл по своим делам.
Карсидар лежал на своей кровати в отведенной им комнате. По выражению его лица было ясно, что он всецело погружён в свои мысли. Самый подходящий момент для проверки!
– Ну, Давид, рассказывай, что там князь надумал, – самым обыденным тоном спросил Читрадрива, в то же время сосредоточившись на камне перстня.
В первые секунды Карсидар не почувствовал никакого подвоха и спокойно начал:
– Он довольно умён, скажу тебе. Мы долго говорили, и постепенно возникла идея…
И тут Карсидара точно иглой укололи. Читрадрива в полной мере ощутил испуг, растерянность и смятение, разом захлестнувшие его душу.
– Давид?! – Карсидар уставился на него широко раскрытыми глазами. – Ты сказал: Давид?!
Сработало. Значит, так и есть, шлинасехэ, мой принц…
Читрадрива постарался оборвать свои мысли, зная пробудившуюся в Карсидаре силу. Однако тот уже начал наступление по всем правилам мысленной войны. До чего сложно стало с ним управляться! Слишком сложно…
– Мне до боли знакомо это имя, – наморщив лоб, произнёс Карсидар. – Знакомо не только из твоей сказочки про пастушка Дахвита. Что-то я вспоминаю… но не могу припомнить… Постой! Ведь ты был у иудеян, да? Что они тебе рассказали? А ну, выкладывай!
Читрадрива не собирался ничего скрывать, и через полчаса Карсидар уже знал о неудавшемся правлении короля Ицхака, о Земле Обета и городе Йерушалайме, который действительно взяли приступом «могучие солдаты».
– Так что собирайся, мой принц, скоро мы отправляемся на юг, – бодро молвил Читрадрива.
К его удивлению, Карсидар лишь скептически пожал плечами и спросил без всякого энтузиазма:
– В Землю Обета, что ли?
– Ясное дело! Объявишься, засвидетельствуешь, что ты сын Ицхака. Королевство восстановишь. Опять же, сейчас там владения неаполитанского короля, который причиняет массу неприятностей «могучим солдатам», они сами жаловались…
– А зачем? – с прежним скепсисом продолжал Карсидар. – И как я докажу, что являюсь наследником несуществующего королевства?
– Очень просто. Шмуль говорит, что в Йерушалайме до сих пор ждут возвращения Наследника с Поющей Серьгой. Вот и покажешь её. А также перстень, – Читрадрива решился напомнить о нём, хотя Карсидар мог вновь потребовать свою вещь обратно. – В конце концов, на твоём теле знак есть…
– Уже нет, – грустно сказал Карсидар. – Или почти нет.
Слова застряли у Читрадривы в горле. Он понял: как ухо…
– Вот именно, – подтвердил Карсидар. – Медленно, но верно все мои увечья исчезают. Шрамы рассасываются, про струпья от ожогов я и забыл уже. Мочка уха отросла совсем. А с обрезанием… Знаешь, меня задели слова русичей. Я по их понятиям какой-то неполноценный получаюсь. И вот представь, сегодня утром я обнаружил, что и этот мой «ущерб» восстанавливается. Так что пока мы доберёмся до Йерушалайма, у меня на теле вообще не будет ни единой царапины. Ящерица, настоящая ящерица! А ты говоришь, доказать…
Карсидар лёг на кровать лицом к стене. Читрадрива убито молчал.
– В общем, у Данилы Романовича неплохие планы, – сказал Карсидар. – Он хочет объявить по всем русским княжествам сбор воинов, чтобы защищать Киев. А также наметил несколько вылазок на захваченную татарами территорию. Во всём этом он предлагает участвовать мне. И вот что я тебе скажу: если в Земле Обета мне надо неизвестно кому и неизвестно что доказывать, то здесь я уже успел заработать авторитет. У меня так и чешутся руки сцепиться с плосколицыми.
Итак, пока что Карсидар отказывался от роли, уготованной ему в планах Читрадривы. Это надо хорошенько обдумать и решить, как действовать дальше…
– Есть, правда, одна загвоздка, – после короткой паузы продолжал Карсидар. – У Данилы Романовича вновь начались неприятности с митрополитом Иосифом. Этот старик на редкость упрямая бестия, чёрт бы его побрал… В общем, князь без обиняков предложил, чтобы мы оба как можно скорее окрестились. Или хотя бы дали на это согласие. «Мне не нужны лишние неприятности с церковью и раскол в державе, на которую идёт враг», – он так и сказал. Кстати, когда я заикнулся насчёт зарастающего обрезания, русичи снова громко хохотали, а потом Остромир предположил, что это их бог подаёт мне знак. Мол, не буду я больше иудеянином по рождению, а стану, как русичи… И прочее в том же духе. Данила Романович отвёл нам на размышления остаток сегодняшнего дня, утром нас ждут с ответом.
Читрадрива мог бы просто сказать: «А что такого? Одним богом больше, одним меньше. Креститься, так креститься». Анхем вообще привыкли воспринимать божков самых разных народов, и ему было безразлично, к кому примыкать – к русичам с их Иисусом или к иудеянам с Адонаем. Тем более, что священные книги у них почти одни и те же! И если русичи рассчитывали, что после крещения он забудет всех других богов кроме распятого Иисуса, то они глубоко ошибались. Это не помешает даже сходить разок-другой к учителю Нахуму или в слободку к купцу Шмулю.
Однако Читрадрива хотел всё тщательно взвесить и обдумать свои дальнейшие планы, поэтому был чрезвычайно признателен и Карсидару, и семейству сотника за то, что его не беспокоили от скромного ужина аж до самого утра, когда они предстали пред светлы очи князя. Встреча происходила в той же крошечной комнатушке без окон. Присутствовали опять те же самые люди – князь, Остромир и Михайло.
