Хозяин Земли Русской. Третий десант из будущего

Нам бы назад податься,
Да гонит вперед приказ.
Но казакам сдаваться
Не желал ни один из нас!
Те, кто в живых остался,
Галопом, на борт, домой!
Но русский мороз посмеялся:
Лед в заливе — стеной!
И за последним боем
Снова жестокий урок:
Колоннами под конвоем
Мы бредем на восток.
Степи, леса и горы,
Реки — не переплыть…
Загнаны в темные норы
Кирками руду долбить.
Лондон, Глазго и Дублин —
Все забыли про нас.
Попробуй, норму не выполни —
Выпорют сей же час!
Дженни меня не дождется,
Я здесь сойду с ума!
Боже, храни королеву!
Будь проклята Колыма!

RUDYARD KIPLING, «SOLDIERS' BALLADS», CHAPTER «UNICORN»

Редьярд Киплинг, стихотворение «Единорог» из сборника «Солдатские песни»

Признаемся по-деловому, честно и наперед:
Мы получили урок, а в прок ли нам он пойдет?
Не отчасти, не по несчастью, не затем,
что пошли на риск,
А наголову, и дочиста, и полностью, и враздрызг,
Иллюзиям нашим — крышка, все — к старьевщику
и на слом,
Мы схлопотали урок и, надо сказать, поделом.
Отнюдь не в шатрах и рощах изучали наши войска
Шестьдесят градусов широты евразийского материка,
От Кронштадта до Тосно, вдоль и поперек,
Их преподал без жалости нам русский «единорог».
Все это наши дети поймут (мы-то с фактом — лицом к лицу!);
Лордам, лентяям, ловчилам урок — отнюдь не только бойцу.
Закосневшие, ожиревшие пусть его усвоят умы.
Денег не хватит урок оплатить, что схлопотали мы.
Ну, получил достоянье — гляди, его не угробь:
Ошибка, если усвоена, — та же алмазная копь.
На ошибках, конечно, учатся, — жаль, что чаще наоборот.
Мы получили урок, да только впрок ли пойдет?
Ошибку, к тому же такую, не превратишь в торжество.
Для провала — сорок мильонов причин, оправданий — ни одного.
Поменьше слов, побольше труда — на этом вопрос закрыт.
Империя получила урок.
Империя благодарит!

Рассказывает Олег Таругин (император Николай II)

За всеми набежавшими неотложными делами я совсем забыл о Сергее Рукавишникове и потому был очень удивлен, когда Шелихов доложил мне, что «Ляксандры Михалыча братец, ну тот, блаженненький, аудиенции испрашивают».

— Давай, Егор, его сюда. Сейчас узнаем, что этому деятелю искусств понадобилось.

Рукавишников-блаженный входит в кабинет шумно и неуклюже. Пытается подражать строевому шагу гвардейцев на плацу. На сюртуке — Владимир с мечами — награда за Питерскую кампанию. Интересно, что это он при таком параде?

Подойдя ближе, Сергей Михайлович Рукавишников останавливается, преувеличенно громко щелкает каблуками:

— Ваше величество! Согласно вашему приказу, я его привез!

Новое дело! Кого он, черт меня побери совсем, привез?! И зачем?!

Рукавишников между тем продолжает:

— Угодно ли вам будет просмотреть сейчас или велите подождать?

Да что смотреть-то?!!

Видя мое замешательство, Рукавишников-неординарный стушевывается и мямлит:

— Как же так, ваше величество?.. Вы же сами повелеть изволили… себя моим цензором и критиком… а мы-то старались… лента на семьдесят восемь минут… как вы и велели… героическая…

О, господи! Так вот ты о чем…

— Прошу прощения, господин Рукавишников. За множеством дел сразу и не сообразил… Так вы привезли фильм?

Он расцветает:

— Да, ваше величество. И, не хвалясь, скажу — это потрясающе. Когда вы предлагали мне некоторые сцены, я даже не мог предположить, как сильно они будут смотреться на экране, — блин, да он еще и льстить пытается? Но Рукавишников-необычный тут же продолжает: — Когда бы вы смогли посмотреть, ваше величество?

А что? В конце концов, я что, не заслужил себе… сколько он там сказал? Я что, не могу семьдесят восемь минут отдохнуть? Могу!

— Давайте прямо сейчас! — Рукавишников-своеобразный приятно пунцовеет. — Не стоит откладывать в долгий ящик. Егор! Распорядись, чтобы господину Рукавишникову помогли. Выдели ему пару человек в помощь, пусть дежурные укажут небольшой зал, распорядятся занавесить окна… что-нибудь еще?

Подумав секунду, Сергей Михайлович просит подыскать зал с возможностью подключения проекционного аппарата к электрической сети дворца. Ну что ж, это можно. С тех пор, как Димыч на собственной шкуре уяснил правоту Козьмы Пруткова, неоднократно говаривавшего «Нельзя объять необъятное», он честно поделился несколькими «своими» великими изобретениями с местными купцами и фабрикантами. Кое-что он все-таки оставил за собой, к примеру, стекольные заводчики вряд ли смогут продолжать изготовление ламп накаливания, если «благодетель Александр Михайлович» перекроет канал поставки вольфрамовой проволоки или, скажем, упрется в плане продажи запчастей и расходников к