XLIII
Алият и Хамед снова встретились в «Чайном домике». Ее глаза опухли и покраснели от слез. Хамед всячески старался успокоить невесту, ободрить ее. Но сам он был полон тревоги. Алият не переставала повторять:
— Бедный отец! Я должна его спасти!
— Да, конечно, но как?
— Любой ценой! — настаивала Алият.
— Мы сделаем все возможное.
— Мы ведь знаем, что произошло.
— Да, но он решил молчать, чтобы спасти твою честь!
— Я не предам его! Ни за что на свете!
— Мы не допустим, чтобы ему вынесли приговор, которого он не заслуживает!
— Значит, мы должны открыть все? — Алият подняла на жениха заплаканные глаза.
— Это неизбежно.
— А нам поверят?
— Мона считает, что надо немедленно обратиться за советом к адвокату Хасану Хамуде.
— Я согласна.
— Ну так надо действовать.
— И нашу тайну узнают все! — в отчаянии пробормотала Алият.
— Что поделаешь!
— Я готова на эту жертву ради отца. Но зачем страдать тебе?
— Об этом не думай!
— Я не хочу взваливать на тебя такую непосильную ношу.
Хамед прекрасно понимал, какие испытания ждут его впереди.
— Это уж предоставь решать мне, — твердо сказал он.
— Но зачем тебе связывать себя…
— Не говори глупостей! Я никогда не отступлюсь от тебя!
XLIV
Комната была погружена в непривычную полутьму. Хусни Хигази и Алият холодно глядели друг на друга. Они походили на каменные изваяния. Хусни утратил прежнее добродушие и шутливость. Неизвестность и тягостные предчувствия вконец измучили его. Даже его комната казалась чужой и враждебной.
— Я повсюду спрашивал о тебе.
— Как видишь, я пришла сама.
Хусни замер от страха, но поспешил сказать:
— Всегда к твоим услугам.
— Мне советуют обратиться к адвокату Хасану Хамуде.
Хусни стиснул руки. Этого еще не хватало. Но ответил почти спокойно:
— Да, он специалист по уголовным делам.
— Говорят, что его гонорары очень высоки.
— Можешь рассчитывать на меня! — с облегчением сказал Хусни.
— Не знаю, как тебя благодарить!
Нежно взяв ее за руку, Хусни спросил:
— Алият, ведь я всегда был тебе заботливым другом?
Она утвердительно кивнула. Из ее глаз покатились слезы.
— У меня к тебе большая просьба, — продолжал Хусни.
— Какая?
— Не упоминай про меня ни у адвоката, ни на допросе.
— А какое это имеет значение? — спросила Алият, вытирая слезы.
— Не все в жизни человека предназначено для посторонних глаз. Мне это повредит.
— Можешь не бояться. Я не скажу.
— Спасибо! Скажи, что познакомилась с Самрой Вагди у нее в магазине и что она пыталась втянуть тебя в какие-то темные дела. Это ей не удалось, и потому она решила отомстить тебе, поломать твою жизнь и прочее.
— Так оно и было.
— Положись на аллаха, а о деньгах не беспокойся.
После ухода Алият Хусни вздохнул свободнее.
Сердце перестало бешено колотиться, мысли прояснились, и он почувствовал, что к нему возвращаются силы. Неужели он спасен и жизнь снова расстилается перед ним мягким ковром? Но где-то в потаенном уголке души по-прежнему жил страх. А может ли он положиться на обещание Алият? Сумеет ли она избежать ловушек, которые, без сомнения, расставит ей опытный следователь? Вдруг ее показания явятся ключом к раскрытию совершенного преступления и выяснится, что подлинной причиной его был он, Хусни Хигази? И так уже хватает расспросов и сплетен! Добровольные следователи рыщут повсюду, как голодные волки… Нет, нет, нет! Напрасно он решил, что опасность ему уже не угрожает. Надо бежать! Бежать при первой возможности. А, да он ведь обещал снять фильм в Ливане! Ну и нечего ждать! Надо немедленно уезжать, не дожидаясь, пока им заинтересуются всерьез. Он останется в Ливане навсегда. Здесь ему спокойно жить не дадут. А потому — прощай, Египет!
XLV
Нет, этого он никак не ожидал! Его просят взять на себя защиту убийцы Самры Вагди! Случаются же такие немыслимые вещи! Старательно пряча волнение под маской безразличия, он переводил взгляд с Алият на Хамеда. Затем, призвав на помощь аллаха и все свое самообладание, сказал:
— Я читал об этом преступлении в газетах и никак не мог понять: почему обвиняемый молчит?
— Нам все известно, — ответил Хамед.
— Молчите, молчите! — быстро сказал адвокат. — Я ведь еще не дал согласия взять это дело.
— Но неужели вы откажетесь? — проговорила Алият.
Ах, Самра Вагди! За что все-таки тебя убили? Наверное, ты затеяла какую-нибудь мерзость. Дать согласие — значит пойти на риск. На суде придется копаться в прошлом убитой. Нет, рисковать нельзя. Где гарантия, что в ходе процесса не выяснится роль, которую он сыграл в ее жизни, — ведь это он, именно он некогда толкнул ее на путь разврата.
Он решительно сказал:
— Мне очень жаль, дорогая моя, но сейчас я чрезвычайно занят.
— Вы не можете отослать нас ни с чем! — воскликнула Алият.
— Видите ли, по целому ряду соображений я не могу взять на себя столь сложное дело. Но, если угодно, я свяжу вас с моим коллегой, который не менее меня опытен в делах такого рода.
— Но нам настоятельно советовали обратиться именно к вам!
— Согласившись, я поступил бы не но совести, — вежливо, но решительно сказал он.
Алият попыталась настаивать, но Хамед перебил ее:
— Нам остается только поблагодарить вас. Будем надеяться на лучшее. Думаю, у нас есть для этого немало оснований.
