Слуги ушли, оставив их вдвоем перед Большим домом. Арафа по-прежнему разглядывал лицо женщины, узкий лоб, тощую шею и морщины на лбу и вокруг рта. Да, это, несомненно, она. Он успокаивал себя тем, что в ту ночь она не могла его видеть. Но где она была после смерти Габалауи? И что привело ее сейчас?
— Я слушаю тебя, госпожа.
— У меня нет жалоб, — спокойно проговорила женщина.
— Я хотела остаться наедине с тобой, чтобы выполнить завет.
— Какой завет?
— Я была служанкой Габалауи, и он умер у меня на руках.
— Ты?!
— Да, я! Ты можешь мне верить. Но Арафе и не нужны были доказательства. Прерывающимся голосом он спросил:
— Как он умер? Женщина печально сказала:
— Когда он нашел тело своего слуги, он был так потрясен, что ноги ему отказали. Я поспешила поддержать его, иначе он упал бы. А ведь когда-то это был могучий силач, перед которым склонялась вся округа.
Арафа громко зарыдал и опустил голову, словно скрывая лицо от лунного света.
— Я пришла к тебе, выполняя его завет, — повторила женщина.
Арафа поднял голову. Он весь дрожал.
— Говори! Ровным, как свет лупы, голосом она произнесла:
— Прежде чем отойти, он сказал мне: «Иди к волшебнику Арафе и передай ему, что дед его умер довольный им!» Арафа отпрянул как ужаленный.
— Обманщица! — крикнул он. — Что ты выдумываешь?
— Успокойся, господин мой.
— Говори, какую игру ты затеяла?
— Я только передала его слова, Аллах свидетель!
— А что ты знаешь об убийце?
— Ничего, господин! Со дня смерти Габалауи я была прикована к попели. И первое, что я сделала после выздоровления, нашла тебя.
— Что он тебе сказал?
— Иди к волшебнику Арафе и передай от меня, что дед его умер довольный им.
— Лгунья! Ты ведь знаешь, что я… — начал было Арафа, но, спохватившись, уже другим тоном продолжал:
— Как ты узнала, где найти меня?
— Я спросила о тебе, и мне сказали, что ты в доме управляющего. Я ждала тебя.
— А тебе не говорили, что я убийца Габалауи?
— Никто не убивал Габалауи! И никто не мог его убить!
— Но его убил тот, кто убил его слугу!
— Ложь! Вымысел! — гневно возразила старуха. Он умер у меня на руках!
Арафе хотелось плакать, он он сдержал слезы и только пристально смотрел на женщину, а та просто сказала:
— Ну я пойду.
Тогда Арафа хриплым, срывающимся голосом, голосом его больной совести, спросил:
— Ты можешь поклясться, что сказала мне правду?
— Клянусь Господом! Он свидетель! — произнесла она четко. И ушла.
Край неба уже расцветила алой краской заря. Арафа провожал старуху взглядом, пока она не скрылась, потом пошел домой. Едва он оказался в спальне, как потерял сознание. А очнувшись через несколько минут, почувствовал смертельную усталость. Он лег спать, но проспал не более двух часов, душевное волнение разбудило его. Арафа позвал Ханаша и рассказал ему о встрече с женщиной. Ханаш слушал и глядел на друга со всевозрастающим беспокойством. Когда тот закончил свой рассказ, Ханаш усмехнулся и сказал:
— Все это следствие вчерашней попойки! Арафа обиделся:
— Я не был пьян! Все это чистая правда!
— Лучше ляг, поспи. Тебе надо хорошенько выспаться.
— Ты не веришь мне?
— Конечно, нет! И ты, когда проспишься, не вспомнишь об этой истории.
— Но почему ты не веришь мне?
— Я видел из окна, как ты вышел из дома управляющего. Переходя улицу, ты постоял немного возле Большого дома и пошел дальше в сопровождении своих слуг.
Арафа вскочил на ноги.
— Слуг ко мне! — крикнул он.
— Не делай этого, — предостерег его Ханаш, а то они усомнятся в твоем рассудке.
Но Арафа настаивал на своем.
— Я расспрошу их при тебе.
— Ты добьешься лишь того, что они перестанут нас уважать.
В глазах Арафы появился безумный блеск, он надменно сказал:
— Я не сумасшедший! И не вино всему причиной! Габа-лауи умер довольный мной!
— Пусть будет так, — согласился Ханаш, — только не зови слуг.
Некоторое время он размышлял, потом вдруг предложил:
— Давай позовем старуху, пусть она сама расскажет обо всем. Куда она пошла?
Арафа напрягся, пытаясь вспомнить, и растерянно сказал:
— Я забыл спросить, где она живет.
— Если в действительности все произошло, как ты говоришь, ты бы не отпустил ее так просто.
— Я говорю правду! — упрямо воскликнул Арафа. — Я не сумасшедший, и Габалауи умер, будучи доволен мною!
— Не утруждай себя! Тебе надо отдохнуть.
Ханаш подошел к Арафе, погладил его по голове и ласково подтолкнул к кровати. Тот упал на нее и мгновенно уснул глубоким сном.
111
— Я решил бежать! — спокойно, но решительно заявил Арафа.
Ханаш так удивился, что невольно оторвался от работы и с опаской обвел взглядом комнату. Несмотря на то что дверь была плотно закрыта, он боялся, что их могут подслушать. Но Арафа не обратил внимания ни на удивление Ханаша, ни на его опасения. Руки его по-прежнему были заняты работой.
— Это тюрьма, продолжал он, — навевает мне постоянно мысли о смерти, и вино, и пение, и танцы все, кажется мне, пророчит смерть. Иногда чудится, что даже цветы пахнут могилой.
— Но на улице нас ожидает настоящая смерть, — напомнил брату Ханаш.
— Мы убежим подальше от нашей улицы. Арафа глядел прямо в глаза Ханашу.
— А однажды мы вернемся, чтобы победить!
Если нам удастся убежать.
— Эти негодяи уже успокоились и не так строго караулят нас, как прежде.
Некоторое время они молча продолжали работу, потом Арафа спросил:
— Разве ты не хотел этого?
— Я уже почти забыл об этом, — пробормотал растерявшийся Ханаш. — Но скажи, что вдруг толкнуло тебя принять это решение?
Арафа улыбнулся.
