Отец пробурчал со смехом:
— Он болен болезнью добродетели!
Тахия сказала, отпивая из стакана:
— Прекрасно, если в наше время остались добродетельные люди.
Отец:
— У него плохое зрение, он ничего вокруг не видит.
Тахия:
— Оставьте его в своем раю. Я тоже люблю добродетель!
Тарик засмеялся:
— Его добродетель просто смешна.
Тахия сказала:
— Он красивый, как его мать. Сильный, как отец. Он должен быть безупречен.
Отец сказал с издевкой:
— Посмотри на его очки, он ущербный — ничего не видит.
Как только они ушли, мое сердце наполнилось гневом и пленилось очарованием одновременно. Фантазия заработала на разрушение и созидание заново. Образ Тахии даже лучше образа матери. Когда она преградила мне путь и дотронулась до меня, я загорелся новой идеей. Оставшись один, я вспомнил ее прикосновение, и из пламени моей души вырвался сюжет новой пьесы. Этот старый дом, построенный потом и кровью моего деда, превращается в притон! Вот она идея. Не знаю, будет ли она удачной, но меня охватила радостная дрожь. Можно ли из этого сделать драму? Разве может быть пьеса без любви?
Я услышал негромкий стук в дверь. Открыл и увидел Тахию. Что привело ее к чаю? Она вошла со словами:
— Все спят, кроме тебя…
Тахия стояла посреди комнаты в плаще, обводя взглядом мое жилище. Она говорит:
— Это прям отдельная квартира, здесь и спальня, и библиотека. У тебя есть что-нибудь сладенькое?
Я сказал, извиняясь:
— К сожалению…
Вокруг ее упругого тела в центре комнаты образовалось возбуждающее магнетическое поле. Впервые я заметил, что цвет ее глаз — чистый мед. Она сказала:
— Ну, поскольку у тебя нет ничего, кроме книг, я пошла.
Но вместо того, чтобы сдвинуться с места, она продолжила:
— Наверное, хочешь спросить меня, почему я ухожу так рано? Я иду к себе на улицу аль-Гейш. Знаешь, где это? Одна остановка на трамвае от Баб-аль-Шиария… Дом 117.
Я попросил ее, совершенно одурманенный благоуханием женщины:
— Подожди, я сбегаю за конфетами…
— По дороге я найду, что мне хочется. Ты очень добр…
Я сказал, позабыв на мгновение, какие муки моей совести доставит ее пребывание здесь:
— Ты тоже добра…
Она посмотрела на меня взглядом, от которого я погрузился в мечты, потом медленно и грациозно направилась к двери.
Против своей воли я прошептал:
— Не уходи… я хотел сказать… Как хочешь…
Но она улыбнулась, довольная своей победой, и ушла, бросив:
— До встречи…
После нее в комнате остался аромат радостного возбуждения. Она приходила не просто так и совсем неслучайно упомянула номер дома. Мое бедное, все еще цепляющееся за наивность сердце, сильно забилось. Впервые оно встретило реальную женщину, в которую можно влюбиться до беспамятства. До этого оно было больно Лейлой, Лубной, Майей, Офелией и Дездемоной. В последующие дни каждый взгляд, которым мы обменивались украдкой, имел смысл, подтверждающий прелесть жизни. Другие и не подозревали о наших страстных отношениях. Пребывая в растерянности, я задавался вопросом: удержусь ли я на высоте или сорвусь в бездну?
Сквозь ревущие ветры месяца Амшира моего слуха все-таки достиг шум и гам с верхнего этажа. Я поднялся по лестнице, чтобы узнать, в чем дело, и увидел, как в зале Тарик обрушился на Тахию и ударил ее по лицу. От потрясения меня пригвоздило к месту. Она скрылась в комнате, и Тарик спросил холодно:
— Мы помешали тебе?
Я пробормотал, не выдавая своего волнения:
— Извините.
— Не беспокойся, получай удовольствие от зрелища наших манер.
Она выкрикнула из комнаты дрожащим голосом:
— Я не вернусь больше…
Тарик тут же последовал за ней, хлопнув дверью.
Я унес с собой новую печаль, еще глубже погрузившую меня в отчаяние. Почему такая женщина, как Тахия, согласна проживать унизительную жизнь с типом подобным Тарику? Приносит ли любовь несчастье? Пару дней она действительно не появлялась, но на третий день пришла с сияющим лицом! Мое сердце сжалось, и мне стало еще тяжелее. Я ненавидел то, как она поступала, но моя любовь к ней стала для меня реальностью, от которой никуда не деться. Словно она зародилась, долго прорастала и крепла до того, как я ее осознал. В тот самый день, когда они покидали дом, она задержалась, чтобы поправить чулок и, прежде чем догнать остальных, выронила записку. Я подобрал бумажку с замирающим от радости сердцем и прочитал в ней адрес и час.
Квартира маленькая, всего две комнаты и прихожая. Но симпатичная и чистая, по ней разлиты чарующие ароматы. В прихожей на тумбочке круглая ваза оранжевого цвета, из которой, словно брызги фонтана, выглядывают розы и другие цветы. Она встретила меня в черном халате и сказала, улыбаясь, указывая на букет:
— В честь нашей встречи!
От переизбытка страсти меня подтолкнуло к ней, наше объятие было долгим, в нем я познал радость первого поцелуя. И если бы у меня был выбор, мы простояли бы так вечность. Но она осторожно высвободилась из моих объятий и провела меня в голубую гостиную, обставленную просто, но со вкусом. Мы сели рядом на большом диване. Она тихо произнесла:
— Мы поступили дерзко, но так и надо.
Я согласился с ней:
— Так и надо.
— Невозможно и дальше скрывать наши отношения.
Я сказал, полный решимости распрощаться с детством:
— Так и надо. Я давно уже люблю тебя.
— Правда?.. Я тоже… Веришь? Я влюбилась в первый раз!
Я не ответил и не поверил. Она горячо выпалила:
— То, что ты видел собственными глазами и слышал, возможно, чересчур, но это был поиск любви, а не сама любовь.
Я заметил с сожалением:
— Жизнь, недостойная такой, как ты.
Она обрадовалась моим словам:
