— Ты куда, лезешь, дурья башка! — орал Володька. — Дотронешься до этой штуковины, и от тебя мокрого места не останется.
Мальчишка обмяк, перестал сопротивляться.
— Это же токосъемник, — Володька отпустил мальчишку. — Ток по проводам через него доходит до электродвигателя. Физику проходил?
— Проходил, — ответил мальчишка, с опаской поглядывая на токосъемник. — Переменный ток высокого напряжения…
— Правильно, — подтвердил Володька.
Мальчишка глупо улыбнулся, радовался, что опасность миновала. Но никак не мог унять дрожь во всем теле.
— Сидел бы дома и за мамину юбку держался, — разозлился Володька.
— Мне в Севастополь надо, — тихо сказал мальчишка.
— Чего?
— В мореходное училище, — застенчиво признался мальчишка.
— Удрал из дому… — догадался Володька.
Мальчишка растерянно кивнул, словно сам не верил, что убежал из дому.
— Ты откуда? — спросил Володька.
— Из Костромы, — ответил мальчишка.
— Далеко, — уважительно произнес Володька.
— Ага, — согласился мальчишка. — А ты откуда?
— Из Гомеля.
— Тоже далеко.
Володька протянул руку:
— Володя.
— Алеша, — пожал руку новому приятелю мальчишка, — то есть Алексей Громов.
— Ну, и как тебе жилось в твоей Костроме? — поинтересовался Володька.
— Нормально, — насмешливо произнес Алеша. — Жил в трехкомнатной квартире со всеми удобствами, а также с папой, мамой, бабушкой и старшей сестрой Ольгой.
— Отец бил тебя? — напрямую спросил Володька.
— Что ты — папка добрый, — улыбнулся Алеша и вздохнул: — Только в командировки часто ездит…
— Чего же ты сбежал? — поразился Володька.
— Воспитывают они меня все… Ну, какой из тебя мужчина — от горшка два вершка, труслив, как заяц, обыкновенный гвоздь в стену забить не можешь, — Алеша с обидой передразнил кого-то, наверное, сестру или бабушку. — Вот я и убежал. Чтобы доказать им, какой я мужчина.
Володька улыбнулся. Алеша — мальчишка лет двенадцати — сейчас здорово напоминал взъерошенного задиру-воробья.
— Трус, трус… — кипел Алеша от возмущения, — а где ты смелым будешь? В школе? Когда макулатуру собираешь?
Мальчишка вскочил на ноги.
— Вот если б сейчас война была! Гранату в дверь — бабах! Гранату в окно — стекла вдребезги! Ворвался в дом. Из автомата — тр-р-р! И — на второй этаж! Ура-а-а!
Увлеченный порывом Алеши, поднялся и Володька.
— Я предпочитаю пистолет, — небрежно произнес он. — Пистолет — надежнее… Они тебя окружили, винтовки на тебя наставили, с ножом к горлу пристали: «Кто такой? Документы!» А ты спокойненько: «Документы? Чичас…» И не спеша лезешь за пазуху…
Володька показал, как его рука лезет под воображаемую рубаху и как, добравшись до пояса, вдруг сжимается, словно выхватывает пистолет.
— Бах! Бах! И все с копыт!
Володька присел и «палил» вовсю из сжатого кулака. Потом распрямился.
Это означало, что все враги повержены. Алеша с восхищением глазел на нового приятеля.
Неожиданно Володька обернулся, брови гневно сошлись у него на переносице.
— Но к белякам пришла подмога. Тогда ты на коня и — ходу! А они за тобой в погоню. А ты — бах! — один слетел с коня, бах! — другой слетел, бах! — третий!..
Володька стрелял из-под руки, пригнувшись, словно скакал на лошади.
— И ты пришпорил коня, твой и след простыл…
— Ни за что им нас не догнать, — похвастался Алеша.
Возбужденные ребята вновь уселись на крыше.
— Как ты считаешь, меня в мореходку примут? — с надеждой спросил Алеша, будто от Володьки зависела его судьба.
— Примут, — уверенно произнес Володька. — Ты только не красней… Держись хладнокровно!
Приунывший на мгновение, Алеша вновь разговорился:
— Вот у моряков жизнь так жизнь! На море шторм в десять баллов, волны высотой в десятиэтажный дом! Корабль бросает из стороны в сторону, как щепку. А ты расставил ноги пошире, стоишь, будто врос в палубу, и не шелохнешься… И ничего на свете тебе не страшно.
— Так уж ничего? — добродушно поддел приятеля Володька. — Чего же ты как угорелый летел на токосъемник?
Алеша все же обиделся.
— Меня милиционер засек. Я побежал и забрался на крышу.
Володька и Алеша поглядели в сторону движения поезда.
Показалась голова в серой милицейской фуражке и исчезла. Милиционер, вероятно, пытался залезть на крышу.
— Вот он, — прошептал Алеша и поглядел на Володю так, словно спрашивал, а что теперь делать.
— Мне такое кино не нравится, — свистнул Володька. — Он нас сцапает…
— И тогда мореходка погорела? — спросил Алеша.
— Тогда все погорело.
Милиционера было видно по пояс. Он вытер платком потное лицо и крикнул что-то ребятам, но из-за стука колес и ветра они не услышали.
Володька молча вскочил, не суетясь, но и не медля понапрасну, надел рубаху, натянул брюки.
— Ты куда? — выдохнул Алеша.
Он догадался, что задумал Володька, но не мог в это поверить.
— Буду приземляться, — коротко ответил Володька, зашнуровывая кеды.
— На ходу?
— Он ждать не будет, пока поезд остановится, — головой Володька показал на милиционера, который, высоко подняв зад, полз осторожно по крыше.
— Прощай, Кострома! — Володька встал и протянул приятелю руку.
— И я с тобой, — опомнился Алеша.
— Ты хоть раз прыгал?
— Ни разу, — честно признался Алеша.
— Тогда сиди и не рыпайся, — Володька взъерошил приятелю волосы. — Счастливо оставаться!
Володька стал спускаться вниз. Милиционер крикнул:
— Парень, погоди, послушай, что скажу!..
— Ну, давай, дядя, только покороче, видишь, мне некогда! — Володька наполовину слез.
— Чего ты бегаешь? Все равно поймаем, — у милиционера пот струился по лицу, он задыхался.
— А чего до сих пор не поймали? — хвастливо произнес Володька. — Капкан бы поставили… Р-раз — мне хвост и прищемило…
— Дурачок, ты же человек, хоть и глупый. Да и у милиции есть дела поважнее… Сколько я вашего брата перевидал… И злость берет, и жалею я вас, дурней, — сами себе, своими руками жизнь портите. Ну
