только встала на ноги – и вот!
Света промолчала в ответ. Что толку напоминать, что компания выросла именно благодаря этому кредиту? Сергей не желал ничего слышать. Его ежедневные вспышки гнева стали уже ритуалом.
Сначала Света на несколько часов выпадала из колеи после таких вот «рабочих» визитов мужа, а потом начала привыкать. Человек ко всему привыкает.
–?Тебя нельзя было допускать до компании!
Его любимая фраза не произвела на нее впечатления.
–?Ты ни на что не способна!
Раньше он не опускался до абстрактных высказываний. Видимо, очередной скачок курса сильно тряхнул ему нервы, а сказать по существу уже нечего.
–?Глупо, Сереж, – Света развернулась на своем стуле и, повернувшись к супругу затылком, стала смотреть в окно. Понятно, что муж пытается сильнее ее уколоть: он страшно расстроен. И не только финансовым коллапсом в компании, но и тем, что творится с ними.
Чтобы не разреветься снова, Света заставила свои мысли переключиться на пейзаж за окном. Сентябрьские дни в этом году выдались теплые и сухие. Люди далеко внизу мелькали разноцветными фигурками в легкой одежде. Что-то рано в этом году бабье лето.
–?Глупо?! – он никак не хотел успокаиваться. – Зато ты у нас умная! Настолько умная, что погубила ребенка. Теперь вот взялась за компанию!
Она долго ждала, когда он произнесет что-то похожее вслух. Значит, не одна она знает, кто виноват в гибели малыша. Сергей вылетел, хлопнув дверью, а Света так и не повернулась. Она сидела напротив окна, солнечные лучи били ей прямо в лицо, а из глаз непроизвольно текли крупные слезы.
Зачем, зачем ей самой было рождаться?! Своим появлением на свет она сделала несчастным отца, который всю жизнь терпел жену лишь ради дочери. Своим существованием сломала судьбу Сергея. Своей безответственностью уничтожила новую жизнь.
Она вспомнила ужасную больницу, куда ее привезли на «Скорой». И адскую боль, пронзившую все существо на столе под яркими лампами: ждать, когда подействует анестезия, не было времени. Эта боль оставалась с ней и по сей день, заставляя помнить о собственном преступлении. Нет, такие, как она, не должны жить: они несчастны сами и приносят несчастья другим.
В детстве отец построил вокруг нее воздушный замок, а она с готовностью принимала обман, купалась в блаженстве. Ей казалось тогда: так будет всю жизнь. Отец всегда придет, защитит. Даже исправит ошибки.
Перед девятым классом они с папой договорились о том, что теперь нужно учиться на одни пятерки: детство прошло, пора понимать, что день сегодняшний закладывает основу для будущего. Кроме того, поступить с медалью в университет, конечно же, проще. Тогда еще Света не знала, что основу ее успеха на вступительных экзаменах составит все-таки не медаль, а папины связи, и потому собиралась честно учиться.
Но, как известно, переделать себя в один день невозможно, а тут еще возраст – в пятнадцать лет хочется общаться с друзьями и бегать по вечеринкам, а не сидеть допоздна за учебниками. Да и в школе, на уроках, Света теперь больше внимания обращала на соседа по парте, чем на учителя. В результате к концу первой четверти ситуация сложилась критическая: по трем предметам намечались предательские четверки. Спохватилась девушка только, когда папа за субботним ужином хмуро поинтересовался у нее, почему она не изволит держать слово.
–?Я… мне… – запнулась она, спрятав глаза, – а откуда ты знаешь?
–?Странный вопрос, – отец сверлил ее взглядом, – чувствую.
–?В общем, – Света заерзала на стуле, – дело в том, что меня три учительницы невзлюбили.
–?Это какие? – отец удивленно поднял брови.
–?По русскому языку, по математике и по химии, – перечислила она предметы, которые не слишком ей удавались.
–?Интересно, – отец взглянул на нее испытующе, – и за что?
–?За то, что я молодая, красивая, – быстро сориентировалась она, – и слишком хорошо одеваюсь.
–?У вас же школьная форма, – удивился отец.
–?Да, но училки-то любопытные, все видят, – Светка уже и сама начала верить в только что изобретенную версию, – а колготки, а туфли итальянские, а плащ, который ты мне из Франции привез?
–?Ясно, – на его лице появилось презрение.
–?Зарплаты в школе маленькие, – подлила Светка масла в огонь, – вот они и срывают зло на тех, у кого родители побогаче. Пап, не обращай внимания! Давай я перестану иностранные шмотки в школу носить, они успокоятся. В следующей четверти, вот увидишь, все наладится.
–?Ты уверена? – произнес он задумчиво.
–?Думаю, да!
Но папа, как Светка узнала потом, не стал ждать следующей четверти, а отправился в школу сразу же, в понедельник. Прошел прямиком в кабинет директора и рассказал все, что слышал от дочери, от себя добавив таких слов, что бедных учительниц вызвали на ковер прямо с уроков.
Директор, до смерти напугавшись, что Георгий Валентинович откажется от шефства над их школой, стыдил трех взрослых теток потерей чести в профессии, неумением найти к детям подход, манипуляцией учениками с помощью оценок. Чем им помешала прекрасная ученица Светлана Гринберг? Тем, что она молодая красивая девочка и хочет нормально выглядеть? Так это позорно попрекать детей возможностями их родителей. Когда Света слышала все это в пересказе отца, спрятавшись за дверью кухни, где мама с папой закрылись, она то краснела, то бледнела, осознавая последствия собственного вранья.
Но что же теперь делать? Все уже произошло, никто не в состоянии повернуть время вспять и избавить учительниц от пережитого унижения. Отец всегда говорил: если человек выбрал определенную линию поведения, то должен придерживаться ее до конца. В противном случае он, во-первых, выглядит идиотом, а во-вторых, может навлечь на себя неприятности. И Света также считала: теперь уже дело сделано, нет смысла признаваться, на собственную беду, в том, что она все это придумала.
–?И ты знаешь, – продолжал отец рассказывать маме, – эти мымры ни слова не могли сказать в свое оправдание! Стояли, опустив головы, и краснели как ученицы.
–?Конечно, – поддакнула мать, которая доченьку свою боготворила, – что же тут скажешь? Это надо: взрослые люди, педагоги, а завидуют девочке!
–?Но одеты они и вправду ужасно, – отец тяжело вздохнул, – мне их даже жалко стало. Неужели руководство страны не понимает, что у образования должен быть высокий престиж? Все разрушили, черти…
В ту ночь Света долго не могла уснуть и, лежа в кровати, думала о том, что престиж преподавателей разрушили не только те, кто платит педагогам маленькую зарплату, но и такие вот разодетые девочки- обманщицы, как она, с их всемогущими папами. Что могут сделать несчастные Маргарита Ивановна, Анфиса Семеновна или Вера Федоровна против напора ее отца? Если они попытались бы пикнуть, директор стер бы их в порошок: ему проще найти трех забитых и бесправных теток-учительниц, чем отыскать одного такого спонсора, как отец. Папа был всемогущим: что правда, то правда.
«Нельзя изменить устройство мира, – думала Света, – надо лишь научиться жить в нем». Во все времена – достаточно вспомнить уроки истории – были люди, наделенные властью, и люди бесправные. Ей повезло родиться от великого человека, значит, она имеет право на счастье.
Конечно, учительниц было жалко, и Света знала, что досталось им от директора ни за что. Но, в конце концов, не так уж трудно было сразу сообразить, чья она дочь. Зачем цепляться к ней по пустякам из-за плохой дисциплины на уроках и не всегда выполненных домашних заданий? Другие же учителя все понимали и вели себя спокойно. Если Света не успевала что-то вовремя сделать, просто давали ей второй шанс, и она исправлялась.
Вспомнив с необычайной четкостью свои подростковые мысли, Света с горечью усмехнулась. Какой же самодовольной эгоисткой она была! Как легко распоряжалась чужими судьбами, чувствуя поддержку отца! И если бы это был единственный случай. Нет, отец похожим образом избавлял ее от хлопот постоянно. Она просто не понимала тогда, что, преследуя свои интересы, забывает о чувствах других людей.
Откровенно говоря, до окончания университета ничего она не понимала! Даже Сергей был для нее
