демонстрировала по отношению к российскому президенту осенью 2001 года, через три года, казалось, была полностью забыта, хотя в России как раз в эти годы наблюдался заметный прогресс и в экономике, и в соблюдении законности. В 2005 году в Германии происходила сложная предвыборная, а затем и выборная борьба, и страна несколько месяцев не имела лидера. В конечном счете здесь была создана коалиция, но главой правительства стала Ангела Меркель — от христианско-демократической, а не социал- демократической партии. Новый германский канцлер попыталась занять по отношению к России и по отношению к В. Путину более жесткую позицию, и их первая встреча в Москве оказалась довольно холодной. Однако объем экономических связей и бизнес-проектов между Германией и Россией был слишком велик, чтобы германские промышленники и банкиры поддержали охлаждение отношений с Россией. Фрау Меркель пришлось изменить не только одни лишь интонации. Герхард Шредер ушел из политики, но не полностью. Неожиданно для многих он занял пост председателя совета акционеров того самого балтийского концерна, который начал строительство газопровода по дну Балтийского моря между Россией и Германией. Это предложение, как все понимали, исходило от Владимира Путина, и Шредер принял его. Выступая в конце 2006 года в Мюнхене перед представителями германской деловой элиты, Владимир Путин говорил: «Одной из самых важных задач российской экономики в краткосрочной перспективе является ее диверсификация и создание новых точек роста. Германия может стать в этом отношении мотором инвестиций». Путин добавил при этом, не вдаваясь в пояснения, что к этим целям России «не везде относятся с одобрением». Речь шла в данном случае именно о краткосрочной перспективе, так что немецким бизнесменам не стоило долго раздумывать. Председатель Восточного комитета Клаус Мангольд, который весьма активно защищал интересы германского бизнеса на всей территории бывшего советского блока, ответил довольно быстро и четко — он уверен, что немецкие фирмы усилят свое присутствие в России в ближайшие годы. «Россия, — сказал он, — обладает самыми большими в мире запасами природных ресурсов. Она является одной из самых быстрорастущих экономик мира и расположена близко от Германии географически. К тому же у Германии есть очень большой опыт отношений с Россией. Мы могли бы сыграть здесь ключевую роль». Приводя этот вполне ясный обмен мнениями, британская газета писала: «Россия назначает Германию на роль своего стратегического партнера в Европе». Это говорилось явно не без сожаления[328].
Великобритания в эти годы не могла претендовать ни на роль стратегического партнера, ни просто на роль активного партнера России. Она оставалась главным партнером США и в Европе, и в мире и была связана множеством обязательств с Ираком, с Ближним и Средним Востоком. Даже в делах ЕС Британия была не столь активна, и центром притяжения в ЕС все больше и больше становилась именно Германия. Франция в большей мере тяготела к Германии, чем к Англии, но именно в 2004–2007 годах Франция была занята по большей части решением крайне трудных внутренних проблем. По всей стране, и особенно в Париже, прокатились несколько волн беспорядков и волнений. Бунтовали мусульманские пригороды Парижа, бастовали университеты, лицеи и профсоюзы. На ночных улицах Парижа и других городов Франции пылали сотни автомашин. Громоздились баррикады. Не обходилось и без крови на мостовых. Все европейские эксперты обсуждали причины этого кризиса, но к России и к российской внешней политике это не имело касательства.
В отношениях с Западной Европой России все больше и больше приходилось иметь дело не с главами государств, а с высокопоставленными чиновниками из аппарата ЕС в Брюсселе. Встреч было много, в том числе и на высшем уровне. Главной проблемой в этих переговорах стала, как известно, энергетическая проблема. Страны Европы нуждались в стабильных поставках нефти и газа. Собственные запасы нефти и газа, главным образом в Северном море, подходили к концу, поставки из Ливии и Алжира были недостаточны для столь большого и промышленно развитого региона. Поставки из стран Персидского залива шли главным образом в Индию, Китай и Японию. Из стран Центральной Азии Европа могла получать нефть и газ также лишь через Россию. А между тем цена на энергетические ресурсы, а также на другие виды сырья продолжала расти. Все это создавало проблемы, которые без договоренности с Россией решить было почти невозможно. Однако прочной и долгосрочной договоренности у ЕС и России до сих пор не получилось. Заключались в основном лишь двусторонние соглашения — с Италией, Германией, Венгрией, Польшей, с другими странами. Подготовленная в ЕС Энергетическая хартия не была принята Россией. Эта хартия предусматривала многие обязательства для России, но не давала России никаких преимуществ на европейском рынке, даже покупка акций европейских предприятий, выставленных на продажу, чаще всего блокировалась. Так, например, искусственные и явно политически мотивированные ограничения для коммерческой деятельности «Газпрома» в Великобритании были настолько значительны, что председатель правления ОАО «Газпром» Алексей Миллер открыто заявил, что «Газпром» не будет сокращать, но и не будет заметно наращивать свои поставки в Европу, а будет ориентироваться на поставки газа в Китай и сжиженного газа в США. Не удалось достигнуть соглашения и о создании большого совместного проекта по разработке крупнейшего Штокмановского газоконденсатного месторождения в Баренцевом море. В конце концов «Газпром» объявил, что будет этот проект осуществлять самостоятельно. К сожалению, не совпадают сами концепции энергетического сотрудничества России и ЕС. Россия готова предоставить ЕС и его членам доли в российских месторождениях, но только в обмен на доступ России к распределительным сетям, которые в газовой отрасли являются самой прибыльной частью всей цепочки. До последнего времени 95 процентов российской нефти и 100 процентов газа экспортировались в расширенный Европейский регион, к которому принадлежит и Турция. Но сегодня большой спрос на российские энергоресурсы появляется в Китае и в Японии, а это повышает в свою очередь ценность и стоимость российских ресурсов.
Явное ухудшение отношений между Россией и некоторыми странами Западной Европы, а также с высшими чиновниками из ЕС в Брюсселе и с некоторыми европейскими организациями типа ОБСЕ стало предметом многочисленных аналитических статей как в западной печати, так и в самой России. «Роман Запада с путинской Россией, похоже, подходит к концу, — писала одна из влиятельных европейско- американских газет. — Не следовало бы вообще отказаться от попыток интегрировать Россию в западный мир, попыток, которые предпринимаются вот уже десять лет? Многие приходят к положительному ответу на этот вопрос, оценивая Путина как личность. Но любое изменение проводимого курса должно учитывать некоторые политические реалии и структурные дилеммы в отношениях Запада и России.
Прежде всего надо понять, что Путин популярен в России во многом по тем же причинам, по которым прозападные российские демократы непопулярны. Путин принял из рук находившихся у власти прозападных демократов страну, которой недоставало целей и надежды, и он вернул ей и то и другое. Хотя Путин принадлежит к совершенно иной политической традиции, он взял на себя в России роль, сходную с ролью Шарля де Голля во Франции, — роль человека, оттащившего страну от края пропасти. Как и действия де Голля, действия Путина до сих пор производили впечатление на избирателей — выплаченные пенсии и зарплаты, радикальная налоговая реформа, профицит бюджета, доходы от торговли. В мире Россия из просителя превратилась во вкладчика»[329]. Эта констатация разумна, но недостаточна.
«Почему нас разлюбила Европа?» — так озаглавила свою статью Ольга Власова в журнале «Эксперт». «Нынешнее охлаждение между Брюсселем и Москвой, — полагала О. Власова, — вызвано провалом европейской стратегии, рассчитанной на слабую Россию. Как сложатся наши отношения в дальнейшем — будет зависеть от того, научатся ли Россия и Евросоюз сосуществовать как два конкурирующих центра силы»[330]. Эта оценка уже ближе к истине. Как ни прискорбно это признавать, но именно усиление и укрепление России и в экономическом, и в политическом, и в военном отношениях вызывает раздражение у многих западных политиков. «Россия возвращается», и как раз в то самое время, когда у стран Запада возникает все больше и больше собственных трудностей.
Россия вообще не стремится вступить в Европейский союз, и это не является ни ближней, ни дальней целью нашей страны — в отличие от Грузии и от нынешних руководителей Украины. Приоритетом для России является интеграция со странами СНГ и, в частности, образование единого экономического пространства с Белоруссией, Казахстаном, а если это будет возможно, и с Украиной. Идея о создании общего экономического пространства между Россией и Евросоюзом, которая была высказана еще в 1999 году, сегодня не является актуальной.
Сближение между Россией и Европой должно происходить, но этот процесс рассчитан на многие десятилетия, и он является частью глобального процесса интеграции, в который втягиваются также вся
