дагестанцами укрепленного района в Кадарской зоне, который должен был стать плацдармом для продвижения фанатиков ислама к Каспийскому морю.
Еще в конце августа Владимир Путин собрал в Белом доме совещание по чеченской проблеме, на которое пригласил всех бывших премьеров — Черномырдина, Кириенко, Примакова и Степашина.
В Дагестане уже шли жестокие бои, однако экс-премьеры не считали возможным переносить военные действия на территорию Чечни. Они настаивали на ограниченном характере проводимой военной операции, выражая беспокойство за судьбы мирных граждан и призывая свести к минимуму потери среди российских солдат. Мнение военного руководства страны было иным, хотя и среди генералов сохранялись разногласия.
Окончательное решение предстояло принимать Владимиру Путину. Мы знаем сегодня, каким было это решение.
Бои в Дагестане еще не завершились, когда в Москве и Волгодонске были взорваны три жилых дома и сотни мирных жителей погибли ночью во сне. Уже через несколько дней после первого взрыва стало ясно, что нити от этих злодейских акций тянулись к лагерям ваххабитов в Чечне. И хотя следствие могло быть долгим, негодование и страх населения требовали ответных действий. Они не заставили себя ждать. Не только в Москве и Санкт-Петербурге, но и во всех крупных городах России органы внутренних дел, ФСБ, гражданской обороны, а также сформированные на добровольных началах группы граждан провели тщательную проверку всех видов транспорта, подсобных и пустующих помещений, подвалов и чердаков. Это позволило предотвратить уже подготовленные новые взрывы нескольких жилых домов и найти многие новые нити, ведущие к организаторам этих страшных террористических акций.
Более поздние обвинения недоброжелателей Путина в том, что власти не провели серьезного расследования сентябрьских взрывов, абсолютно беспочвенны; расследование велось энергично и было достаточно результативным.
Однако следственная деятельность идет по одной логике, а политическая и военная — по другой. Неудивительно поэтому, что еще до окончания следствия В, Путин отдал распоряжение о прекращении железнодорожного и воздушного сообщения с Чечней. Вслед за этим командование федеральных войск с согласия правительства отключило на территории Чечни электроснабжение и связь и перекрыло нефте-и газопроводы. Бомбардировке подвергся главный аэропорт Чечни «Северный» близ Города Грозного. Еще через два дня российская военная авиация стала наносить массированные бомбовые и ракетные удары по военным базам, по лагерям и скоплениям боевиков, по узлам связи, по складам с горючим, по мостам и дорогам. На границах Чечни началось формирование крупной объединенной военной группировки, создавались ее тылы и вся необходимая инфраструктура. Спешки не было, но росла решимость применить силу и покончить с властью исламских террористов в России.
Известно, что в 1994 году среди военного руководства России, возглавлявшегося генералом Павлом Грачевым, господствовало убеждение о крайней легкости наведения с помощью армии российского конституционного порядка в Чечне. Грачев всерьез полагал, что для этого достаточно нескольких дней и нескольких воздушно-десантных полков. Вся военная операция в Чечне, планы которой Грачев докладывал Совету безопасности России, была рассчитана на месяц, из которого три или четыре дня отводились на разгром дудаевцев в Грозном.
Но после поражений и тяжелых потерь российской армии в 1995—1996 годах в политических кругах и среди части военных лидеров России возобладало убеждение, что любая операция широкого масштаба в Чечне обречена на неудачу. Чеченские террористы и боевики казались некоторым московским политикам непобедимыми. И хотя число похищенных бандитами российских граждан приближалось к двум тысячам, их продолжали выкупать или обменивать, порождая у работорговцев чувство безнаказанности и всесилия. Как признавал позднее Сергей Степашин, у него, как у главы правительства, не было планов проведения какой-либо крупномасштабной военной операции на территории Чечни, и он во многом не был согласен с распоряжениями и приказами нового премьера Путина. Решительно против массированной военной операции выступал и Григорий Явлинский, с которым Степашин вступил в политический союз. К «взвешенности» и осторожности призывали Юрий Лужков и Евгений Примаков, предлагая ограничиться спецоперациями и созданием вокруг
Чечни «санитарной зоны». Председатель Совета Федерации Егор Строев публично заявил, что России не следует торопиться с проведением наземной военной операции. «Военная операция возможна, — заявил в середине сентября председатель комитета Государственной Думы по обороне Роман Попкович, — но сейчас она нецелесообразна». На вопрос о возможности наземной операции в Чечне губернатор Самарской области Константин Титов ответил, что это было бы даже не ошибкой, а катастрофой для России.
Даже наиболее радикальные предложения о защите российской территории от нападений чеченских боевиков не шли дальше проектов о продвижении российской армии на левый берег Терека — это позволило бы существенно сократить протяженность «санитарной зоны». В начале сентября даже такой радикально настроенный генерал, как Владимир Шаманов, отличившийся в первой чеченской войне и в боях на территории Дагестана, заявил при назначении его командующим 58-й армией, рассоложенной у границы Чечни: «Войска на территорию Чечни вводиться не будут». Шаманов был уверен в своих силах, но сомневался в надежности российских политиков.
Явно боялись вступления российских войск на территорию Чечни и все чеченские лидеры, включая Масхадова, Басаева и Хаттаба. Именно в сентябре были задействованы все прочеченские и прозападные газеты, радио, телевидение в Москве. Однако порядок работы журналистов в Чечне и в зонах размещения войск был решительно изменен, и только отдельным западным корреспондентам удалось нелегально проникнуть на территорию мятежной республики. Не были допущены в Чечню и представительницы уже почти распавшейся организации «Солдатские матери».
0 приближении войны свидетельствовал и поток лжи и дезинформации, который захлестнул не только многие западные газеты и журналы, но и значительную часть российских СМИ.
По страницам печати стала гулять запущенная сюда с интернет-сайта Мовлади Удугова клеветническая информация о причастности российских спецслужб к нападению отрядов Басаева и Хаттаба на Дагестан и даже к взрывам домов в Москве. В «Ноной газете», в газете «Версия», в британской газете «Индепендент» публиковались фантастические детективные истории о том, как руководитель кремлевской администрации Александр
Волошин и олигарх Борис Березовский на частных самолетах и турецких яхтах тайно приезжали на Лазурный берег Франции еще летом 1999 года и здесь, в обстановке строгой секретности, на вилле арабского миллиардера Адиана Кашогги несколько раз встречались с Шамилем Басаевым, которого доставлял и сюда же турецкие спецслужбы. Позднее место Волошина в этих фантазиях занял сам Путин, который еще как директор ФСБ тайно приезжал якобы для встреч с Шамилем Басаевым, но не во Францию, а в Испанию. Вместе с Басаевым Путин якобы должен был разработать планы «маленькой победоносной войны» и прихода к власти в России...
Много позднее, когда повторять все эти выдумки стало уже неудобно, некоторые из западных журналистов стали попрекать того же Путина — почему он не стал преследовать в судебном порядке авторов и распространителей клеветы, а ограничился не слишком внятными опровержениями. Однако судиться с газетами и журналами можно годами, а в данном случае нужно было не нанимать адвокатов, а действовать, что Путин и предпочел: он принял решение и определил масштабы и задачи массированной военной операции на территории Чечни. Он также убедил президента Ельцина в необходимости такой операции для уничтожения очагов исламского терроризма и ваххабизма в России. Борис Ельцин полностью поддержал в сентябре и в октябре 1999 года премьера, и последний докладывал президенту не для получения санкций, а по факту проделанных мероприятий. Главным инициатором и проводником этих мероприятий со стороны силовых структур был начальник Генерального штаба Вооруженных Сил РФ генерал Анатолий Квашнин. Да, завязавшийся на Северном Кавказе узел было решено не развязывать, а рубить — со всеми тяжелыми последствиями такой силовой акции. Но другого выхода просто не оставалось, хотя не все последствия можно было заранее определить — по их характеру и масштабу. Все, что предлагали на этот счет оппоненты Путина, могло лишь еще туже затянуть весь узел чеченских, кавказских, а стало быть, и российских проблем.
Цена решения, которое принял Путин, высказавшись за полную и решительную ликвидацию бандитского и террористического анклава в Чечне, была высока. Второе поражение федеральных войск в
